Он закрывает глаза.
– Еще о статистике ты мне не рассказывала, ага.
– Нико, прошу. Мне жаль, что ты думаешь, будто я вру, мне жаль, что к нам влезла какая-то взломщица, мне жаль, что у нас нет ничего, достойного ее внимания. Но это просто рядовое случайное сраное лондонское событие, и все. И нет никаких других объяснений. Просто… так случилось.
Он смотрит в стенку.
– Может, полиция сможет…
– Не сможет. Особенно если ничего не пропало. Дело внесут в картотеку, и оно уйдет в архив. Дай-ка я сама похожу посмотрю, правда ли всё на месте.
Нико не двигается с места, Ева слышит его дыхание. Наконец он медленно опускает голову.
– Я сделаю чай.
– О да, пожалуйста. И пирог, если он там еще остался – я умираю с голоду. – Она подходит к Нико сзади, обхватывает за талию и утыкается головой в спину. – Прости. У меня был кошмарнейший день. А это просто последняя капля. Спасибо, что разобрался с полицией и со всем прочим. Честно говоря, не думаю, что я бы справилась.
Открыв заднюю дверь, она улыбается скачущим ей навстречу Тельме и Луизе, и козочки принимаются пытливо обнюхивать ее руки. Устоять перед ними и впрямь невозможно. В двадцати метрах от дальней стенки их крошечного дворика проходит наземная линия метро. Из-за близости к железной дороге – как объяснил риелтор, когда они искали жилье, – эта квартира дешевле, чем аналогичные в том же районе. Со временем Ева перестала слышать поезда; их грохот и скрежет давно уже влились в общий естественный шум под названием Лондон. Порой она даже сидит тут и наблюдает, как они прибывают и отбывают, – постоянство их ритма действует на нее успокаивающе.
– Когда мы в последний раз были вместе после обеда в будний день? – спрашивает Нико, протягивая ей чашку чая с куском пирога, положенным строго посередине блюдца. – Наверное, лет сто назад.
– Так и есть, – откликается Ева, рассеянно разглядывая дымчатый городской горизонт. – Можно спросить тебя кое о чем?
– Валяй.
– О России. – Она откусывает пирог.
– И что ты хочешь знать?
– Ты когда-нибудь слышал о чем-нибудь под названием «Двенадцать»?
– Ты про поэму?
– Что за поэма?
– Dvenadsat. «Двенадцать» – поэма Александра Блока. Это поэт начала прошлого века, он верил в священное предназначение России. «Двенадцать» – крышесносные стихи. Я читал их в университете, когда увлекался революционной поэзией.
Холод щекочет Еву по затылку.
– А о чем они?
– Двенадцать большевиков шагают по улицам Петрограда с некоей мистической целью. Насколько помню, шагают среди ночи и сквозь вьюгу. А что?
– Сегодня на работе один человек упомянул организацию, которая называется «Двенадцать». Какая-то политическая группировка. То ли российская, то ли как-то связанная с Россией. Я раньше о ней не слышала.
Нико пожимает плечами.
– В