– Останься, – попросил он, но она поднялась и сказала, что ей надо домой. – Я был бы рад, если бы ты осталась.
Но она ушла. И больше не возвращалась. Когда он звонил ей, она не брала трубку.
В продуктовом он столкнулся с ней лишь однажды – через несколько дней после того, как она лежала рядом с ним; он держал в руке бутыль виски.
– Оливия! – воскликнул он.
Оливия, однако, пребывала в состоянии возбуждения: у ее сына, того, что в Нью-Йорке, скоро родится еще один ребенок!
– У него же недавно кто-то родился, – сказал Джек.
– Ну, – ответила Оливия, – эта женщина опять забеременела, о чем меня поставили в известность только сейчас!
Внук у Оливии уже есть, и зачем им еще дети, вопрошала она, тем более что невестка вышла за ее сына, имея двоих детей от двух предыдущих отцов. Она по крайней мере трижды повторила эту фразу. Джек позвонил ей на следующий день, звонил и звонил, пока не сообразил, что у нее, скорее всего, не включен автоответчик. Могло такое случиться? С Оливией что угодно могло случиться. Надо полагать, она все же поехала в Нью-Йорк взглянуть на новорожденного, потому что он звонил ей и на следующий день и она не отвечала. Он отправил ей письмо с темой «?????». Потом без темы. Она не ответила ни на одно. С тех пор минуло три недели с лишним.
Перед Джеком снова возник бармен, он составлял напитки для той пары в дальнем углу.
– А вы? – поинтересовался Джек. – Вы здесь с самого рождения?
– Не-е, – ответил парень. – Я из пригорода под Бостоном. А сюда перебрался из-за моей подружки. Она здешняя. – Он слегка тряхнул головой, чтобы убрать волосы, застившие ему глаза.
Джек кивнул и выпил.
– Много лет мы с женой жили в Кембридже, – сказал он, – а потом приехали сюда.
Джек мог бы поклясться, что на лице парня мелькнула ухмылка, прежде чем он, подхватив бокалы, понес их к столику, где сидела парочка.
Вернувшись, бармен спросил:
– Человек из Гарварда? Значит, вы были человеком из Гарварда. – Вынув из посудомойки поднос с чистыми бокалами, он принялся расставлять их – вверх дном – на полке.
– Я там сортиры чистил, – сказал Джек. Идиот бармен метнул на него взгляд, проверяя, шутит он или всерьез. – Нет, не чистил я сортиры. Я там преподавал.
– Классно. А на пенсии вам захотелось пожить в тихом месте, да?
Джеку никогда не хотелось ни на пенсию, ни в тихое место.
– Сколько с меня? – спросил он.
На обратном пути он думал о Шрёдере, каким же никчемным придурком был этот малый, каким говенным деканом. Когда Илейн подала в суд, когда она действительно это сделала, утверждая, что ее не взяли в постоянный штат Гарварда по причине сексуальных