Марк в бешенстве схватил свое вещественное доказательство и ринулся в редакционный туалет. Там, в одной из кабинок, он сжег документ. И в эту секунду его горло сжалось от отвращения. Нет сомнений: он действительно последняя сволочь. Он смотрел на язычки пламени, извивавшиеся между его пальцами, и давал зарок раз и навсегда покончить с этой работой. Прошло пять лет с тех пор, как он заключил пакт с Дьяволом, и теперь символически сжигал свой зловещий контракт.
Он отправился путешествовать. Почти против собственной воли он вернулся на Сицилию и всего через два дня, даже не отдавая себе в этом отчета, добрался до Катании. Своего рода паломничество, вот только он ничего не мог вспомнить. Бродя по улицам, проложенным в черной вулканической породе, он мучительно пытался вспомнить те несколько часов, которые предшествовали исчезновению Софи. О чем они говорили в последний раз? Несмотря на незатухающую любовь, несмотря на то, что не проходило и дня, чтобы он не думал о ней, он так и не смог воскресить в памяти их последние часы.
На Сицилии он принял новое решение. Подобно преследуемому, который после долгой гонки вдруг резко поворачивается и вступает в схватку со своими преследователями, Марк решил развернуться и сразиться наконец с собственными демонами. В течение пяти лет нервного возбуждения, грязных уловок, выискивания нескромных фотографий он добивался лишь одной цели: спутать карты, скрыть терзавшие его мысли. Настало время уступить этому наваждению.
Этой своей зацикленности на убийстве.
На крови и смерти.
Он предложил свои услуги новому журналу «Сыщик», специализировавшемуся на преступлениях и чрезвычайных происшествиях. Марк не имел опыта подобной работы, но вся его карьера свидетельствовала о способности раскапывать интересные материалы. В сорок лет он начал с нуля. В пятый раз. Побывав пианистом, провинциальным журналистом, известным репортером, папарацци, теперь он переключился на происшествия. Ему поручили вести раздел криминальной хроники. Он проводил целые дни на заседаниях судов, следил за расследованием самых мрачных преступлений, наблюдал за убийцами в клетке для подсудимых. Сведение счетов, гнусные кражи, преступления на почве страсти, кровосмешение, детоубийства… Недостатка в мерзостях не было. Марк испытывал разочарование. Он надеялся, что, оказавшись лицом к лицу с обвиняемыми, сможет найти истину. Древнюю отметину преступления.
То, что он увидел, оказалось еще более страшным: он не увидел ничего. Банальность зла. Более или менее раскаявшихся людей, более или менее разумные лица, на которых неизменно читалась непричастность к совершенным преступлениям. Казалось, что эти человеческие существа, убившие своих детей, зарезавшие своих сожителей, угробившие соседа за несколько евро, стали жертвой неведомой, чужой силы.
Но иногда у Марка складывалось обратное впечатление. Разрушительная сила по-прежнему