Жак понял, что еще спит. Эти люди составляли часть его привычного кошмара – того, что никогда не оставлял его. Он заставил себя успокоиться. Он знал, что чудовища не видят его через древесные волокна, он был в безопасности, в сумерках. Им никогда не удастся открыть ротанговый шкаф, вытащить его из тайника.
Однако внезапно он почувствовал, как их чудовищная сущность просачивается через переплетенные волокна, проникает ему под кожу. Его лицо вздулось, мышцы натянулись, кости затрещали… Он становился все более и более похожим на них; он превращался в «них». Он сжал губы, чтобы не закричать. Лицо смещалось, деформировалось, но ему нельзя кричать, он не должен обнаружить свое присутствие в шкафу, он…
Его тело напряглось. Грудная клетка больше не двигалась. Он закрылся от внешнего мира. Он представил себе, как трубки, отходящие от дыхательного аппарата, заканчиваются во мраке его органов. Именно такую остановку дыхания он предпочитал: самую мягкую, самую естественную. Ночное апноэ, настигающее спящих младенцев и иногда убивающее их.
Жак уже не спал, но его глаза оставались закрытыми. Он считал секунды. Ему не требовались ни часы, ни секундомер. Часами стал его кровоток. Замедлившийся. Умиротворенный. Через несколько секунд голоса умолкли. Потом исчезли лица. Ротанговые перегородки отступили, словно давление на них снаружи прекратилось. Он был самым сильным. Сильнее, чем чудовища, чем…
Он открыл глаза, он не думал ни о чем. Сделал глубокий вдох. Но вместо обычного воздуха втянул в себя нечто горькое и вкусное одновременно. Словно глоток зеленого чая. Где он находился? Сознание возвращалось медленными волнами. Он лежал. Сумерки были пронизаны зноем. Пять его чувств заработали, словно зондируя пространство. Он ощутил обжигающий ветер на лице. Потом тяжелый, опьяняющий, почти тошнотворный запах: запах леса. Пышной растительности.
Приглушенные шумы. Голоса. Он решил было, что опять спит, но они совершенно не походили на голоса из его кошмара. Они пытались говорить по-английски с сильным малайским акцентом: «Хелло… Хелло…», «Сигареты?»
Он повернул голову направо и через окрашенную в зеленый цвет деревянную решетку различил темные, неясные рожи. Он что, в тюрьме? Он взглянул налево. Над ним простиралось ночное небо, усыпанное звездами. Нет. Он не в помещении.
Он заставил себя упокоиться и проанализировать каждый факт. Сейчас ночь. Сине-зеленая ночь, пахнущая тропиками. Он находится в какой-то галерее. Слева – большой забетонированный двор. Справа решетчатая стена, за которой мечется группа заключенных. За их спинами можно различить большую комнату, заставленную железными кроватями. Значит, он действительно в тюрьме. Но в тюрьме под открытым небом.
Он сделал рефлекторное движение, чтобы подняться. Невозможно: на его запястьях и щиколотках ременные петли. В следующий момент он разглядел хромированную перекладину своей кровати – больничной