– Э-м-м… – Я вытащил из кармана сложенный лист бумаги. – Зоя поведала вам о моём увлечении? Я художник и поэт…
– Как в песне Никольского? Она поведала. Как и то, что ты утратил творческие способности, перестав стимулировать их пластинами.
– До вчерашнего вечера так и было. – Я подошёл ближе и протянул ему лист.
– Что это? – Зверь взял его с неким пренебрежением и развернул.
Чтение заняло секунд десять.
– Недурно. И что я должен с этим делать?
– Ничего. Это показатель того, что мне удалось вернуть утраченные чувства. – Я забрал лист и положил в карман.
– Какие ещё чувства?
– Вдохновение.
Зверь картинно загоготал и замахал руками:
– Парень, не смеши. Меня не интересует твоя способность рифмовать слова, даже если ты смог вернуть её после пластинной зависимости.
Я почувствовал, что начинаю злиться. Уж это ощущение редко у кого пропадает.
– Тогда что же вас интересует?
– Я сказал – нечто более практичное. – Зверь подскочил, приблизился ко мне почти вплотную и тихо спросил: – Что ещё, помимо шуток и стихоплётства, ты способен делать без пластин? А?
Инстинктивно я попятился назад, освобождая для себя толику личного пространства. Он решил прижать меня к стене? Рассчитывал, что я пришёл к нему на встречу с одной несчастной парой на руках? Без джокера?
– Любить, – ответил я.
Глазёнки Зверя сузились. Он выглядел удивлённым.
– Хочешь сказать, ты никогда не пользовался…
– Никогда.
Он снова улыбнулся, стряхнув с лица шелуху удивления.
– Берёг себя на выданье, как в старые добрые времена? Ха.
– Берёг возможность испытывать самое прекрасное из чувств, которыми нас наделил Бог, – пояснил я. – Испытывать иррационально, необъяснимо, а не по расписанию собственной прихоти.
– Хм, забавно.
Зверь подошёл к бару и достал оттуда бутылку коньяка.
– Выпить не желаешь? – спросил он. – Зачастую это помогает влюбиться.
Я решил, что негоже отказывать лидеру общины, в которую намереваешься влиться. Пусть и временно.
– Тебе нравится Олеся? – спросил Зверь, смакуя многолетний коньяк.
– Милая девушка. Не испачканная реальностью.
– О да, она по-прежнему верит в светлое будущее и мир без фальши. Ты тоже?
– Разумеется. Иначе к чему весь сыр-бор?
– Сыр-бор, – пробормотал он. – Вера – вот ключ к сопротивлению. Его главный двигатель, не так ли?
Мне показалось, что Зверь хотел мне сказать нечто важное, но всё никак не решался.
– С ней что-то не так? – спросил я. – С Олесей?
Вместо ответа Зверь подошёл к письменному столу, открыл ящик и стал вытаскивать из него целые упаковки пластин разных