– Да, конечно, – осторожно заметила старуха, – вас можно понять, но все же…
– А знаете, – с неожиданной гордостью перебила ее Надежда, – он изумительно рисовал, вы видели его рисунки на стене? И у него была девочка, они хотели пожениться. Я сердилась, думала, она с ним из-за квартиры. Так, наверное, и было, но теперь думаю, какая разница – пусть бы поженились. Жил бы с семьей, имел бы детей.
В комнате воцарилось молчание. Ольга, стоя за дверью, боялась шевельнуться. Она тихо переступала с одной босой ноги на другую и при этом напряженно прислушивалась – вдруг Клотильда захочет встать и подойти к двери. Но та лишь вздохнула:
– Да, мне понятно теперь. Из-за сына вы хотите себя наказывать и казнить до конца жизни, но дочь-то – она ведь ни в чем не виновата. Ее-то за что?
– Я не хочу, чтобы она из-за меня переживала – я этого не заслуживаю. Думаю, даже, ее отец правильно сделал, что бросил меня – каждый должен получать, что заслужил.
– Оля знает о нем? Он видел ее когда-нибудь?
– Нет. Он оставил меня, едва узнав, что должен появиться ребенок. Но его нельзя за это осуждать – он был талантлив, занимал очень высокий пост, и у него было множество врагов. Они могла бы использовать появление внебрачного ребенка, чтобы разрушить его карьеру.
– Почему? – удивилась старуха. – У моего сына Пьера семья и, кроме того, два внебрачных сына. Он дал им свою фамилию и платит за их обучение в лицее, а среди наших родственников никто не делает различия между его законными и незаконными детьми. Да и попробовал бы он отказаться от моей плоти и крови!
– Вы не понимаете, какое тогда у нас было время! За аморальное поведение его могли даже исключить из партии, а это для человека в нашей стране было равносильно гражданской смерти.
– Но он обязан был давать деньги на ее воспитание.
– Я прекрасно зарабатывала и не нуждалась в его помощи. Я была хорошим специалистом, меня ценили на работе.
– Неужели никто не подозревал, кто отец Ольги?
– Мы долгие годы тщательно скрывали нашу связь. За это время я утратила даже тех немногих друзей, что имела, а родных у меня не было – отца расстреляли в тридцать восьмом, мать долгие годы прожила в ссылке в Сибири. Ее забрали, когда мне было три или четыре года, а встретились мы лишь спустя тридцать лет – я приехала к ней в Сибирь рожать Олю. От отчаяния даже думала навсегда там остаться, но жизнь распорядилась иначе – мы вместе с мамой и Олей вернулись в Ленинград. Моя мама была тактичная женщина и никогда ни о чем не спрашивала. Она очень хотела, чтобы я опять вышла замуж и была счастлива. У меня было несколько мужчин в жизни, и один из них ей особенно нравился –