– Что, работяги? Задницы прохлаждаете? – раздалось со стороны забора.
Я оглянулся, сразу признав по голосу Пашку Силантьева. Тот, ухмыляясь, шел к нам вразвалочку по дорожке. Судя по довольной физиономии, на кордоне был, дела обстряпывал. Поздоровались, как полагается, Пашка пристроил свой зад рядом на ступеньках крыльца. Потапыч покосился на него и в своей ехидной манере спросил:
– А что, Пашка, справил бы ты мне транспорт навроде твоего?
Старик неопределенно махнул рукой в сторону зарослей сирени у калитки, за которыми на дороге Пашка оставил свой велосипед, собранный из нескольких сломанных, на трех колесах и с вместительным прицепом. Пашка возил в нем товар на кордон и привозил оттуда всякую всячину. Теперь это был единственный транспорт в наших краях.
– На куда он тебе? – хмыкнул Пашка на просьбу Потапыча. – С твоими коленями далеко не уедешь.
– И то верно, – согласился тот. – Был Потапыч да весь вышел… А ты, значит, на кордон мотался? Чем там объизъянился, сказывай давай!
– Да так, по мелочи. – Силантьев даже не пытался скрыть разочарование. – Муки два мешка, мешок сахару. Да Дениске твоему горсть конфет, как просил. На зайчатине да зайцевых шкурах много не наторгуешь.
Он полез в карман жилета, извлек оттуда пригоршню леденцов в ярких фантиках, пересыпал их в ладони старика, после чего конфеты перекочевали в карман видавшего виды пиджака Потапыча. Дениска, мальчонка восьми лет, жил со стариком уже третий год. Он был из пришлых, прижился у Потапыча да так и остался, скрашивая его одиночество.
– На охоту надо бы, – произнес Пашка и покосился на меня в ожидании, но, не дождавшись реакции, продолжил: – У тебя как с патронами, Мишка? Есть еще?
– Есть пока, – ответил я нехотя.
Не улыбалась мне перспектива подаваться в местные леса, хотя я прекрасно понимал, что рано или поздно придется. Это раньше на охоту я в удовольствие ходил, а теперь всякий раз думаешь: как оно там повернется? Вернуться бы живым, а уж добыть дичь – везение. Вот ведь парадокс: зверья в последнее время в лесу развелось немерено! Зайцы – те сами непугаными идиотами на огороды лезут, поэтому зайчатина у наших – первое мясное блюдо на столе. А за крупной дичью надо поохотиться. Лося или кабана поленом по башке не огреешь. Зато лосятину и кабанятину на кордоне можно на что угодно обменять. Хоть на патроны, хоть на водку, хоть на солярку. В нашем с Пашкой занятии первые – ценнее всего получаются.
– Так что, – Пашка легонько поддел меня локтем, – соберемся пострелять в ближайшие дни?
– Соберемся. Зови своих, вешняковских.
Деревеньки наши стояли по обе стороны Гнилого леса. С одной стороны – Вешняки, где жил Пашка Силантьев, с другой наша – Малая Горка. Вот в тот самый Гнилой лес, что рос в низине между нашими деревеньками, мы и наведывались за зверьем. Лес был сырой, болотистый, но богатый дичью. Да только в последние два года там все больше чудики попадались, а не нормальный зверь. А с чудиком, если нарваться, как повезет.