Все дороги ведут в Рим. Роман Буревой

зелень, влага, покой. Причудливый ковер растений кажется искусной мозаикой. Хорошо быть садовником на Палатине. Каждую весну высаживать рассаду, восстанавливая живой орнамент. Садовник Максим делал это с такой любовью, что невольно хотелось ему помочь. И Элий, маленький сирота, до которого не было никому дела, всегда ему помогал.

      – Максим, – произнес вслух Философ.

      – Что-то не так?

      Садовник вынырнул из-за зеленой арки, держа в руках ножницы. Максим! Постаревший, согнувшийся почти пополам. Нос, и в молодости весьма солидный, теперь сделался огромным, нависал над беззубым ртом. Старик почему-то не вставил зубы.

      – Тебя не обижают? – спросил Философ.

      Старик то ли не понял, то ли не расслышал.

      – Нарциссы в этом году цветут хорошо.

      – Как живешь?

      – Рассада сильно подорожала. А денег не прибавили. До цветочков нынче никому нет дела, – в голосе его прозвучала обида. – А без цветочков нельзя. Не бывает земли без цветов.

      – Как сын твой?

      – Умер, – ответил старик. – Все сыновья умерли. Плохо жить так долго.

      – Посади лопухи, – предложил Философ. – Нынче модно в садах сажать лопухи.

      – Это Альбион чудит. Но нам их мода не указ. У нас тут классический стиль.

      И он удалился, бормоча: «Какая, однако, дорогая рассада этой весной… Императорские сады… нужно столько рассады. Но кого волнует такая мелочь…».

      Все мечтают жить долго, чтобы насладиться жизнью. Но, перешагнув пятый десяток, нетрудно понять: большинство мечтаний никогда не сбудется. Хорошо, если исполнится малая толика.

      Заслышав шаги, Философ повернул голову. Слух у него был чуткий. Еще не увидев, узнал по шагам – Меченый. Не ошибся. Старый приятель присел рядом на мраморную скамью.

      – Завтра в Колизее смертельный поединок. Август приглашает тебя посмотреть, – сообщил Меченый.

      – Не пойду. – Философ нахмурил брови.

      – Придется. Ведь ты вернулся в Рим ради него. Значит, еще раз пойдешь в Колизей. Он будет там.

      Философ поднял голову. Показалось ему, что старый приятель что-то не договаривает. Но не стал расспрашивать, что именно. С годами он научился не торопить события. Ценить очарование длящейся тихой минуты, даже если вслед за ней обещали грозу. Все почему-то торопятся на седьмом круге [12]. А он – нет. Напротив, стремится попридержать коней. Меловая черта пока не видна.

      Глава IV

      Игры приговоренных против исполнителей

      «Наконец сочинителя Кумия постигнет наказание за его мерзкие писания. Сегодня он выйдет на арену Колизея».

«Акта диурна», 8-й день до Ид апреля [13]

I

      Перед боем на арену высыпали мальчишки и девчонки – члены молодежной организации «Надежда Рима». Все в красных военных туниках, в нагрудниках, на вид почти настоящих, в шлемах, горящих позолотой, с красным оперением. Эта нарядная юная армия маршировала по песку, который