И этот мир, это святое затишье, ребенок, быть может, вспомнит много раз потом в зрелые годы, а многое прояснится тогда в его омраченной душе.
Мне вспоминается одно посещение усадьбы родных.
Будучи по делам в одном старинном городе, я вспомнил, что тут неподалеку, верстах в двенадцати от города, живут в старой родовой усадьбе мои родственники. Я списался с ними, они выслали лошадей, и я поехал к ним как-то вечером.
После осмотра дома, строенного в начале XIX века, со старыми семейными портретами на стенах, старой мебелью и старинной посудой, я прошел за молодой хозяйкой в большую темную комнату.
– Тут его отец родился, – сказала она у порога, кивая головой на мужа.
А покойный старик был нерядовой человек, памятный в истории своего края.
Мы вошли.
Просторная комната с тщательно завешанными окнами была почти пуста, как это бывает в хорошо содержимых детских. На столе висел в металлическом киоте и в золоченой ризе Казанский образ Богоматери, перед ней светился через синее стекло лампадки нежный огонек.
– Этой иконой моего отца на свадьбу благословляли, – сказал тихо хозяин.
Посреди комнаты стояла колыбель с раскинутыми в стороны кисейными занавесками. В ней лежал спящий младенец, сладко чмокая губами.
Казалось, что лик старой иконы доставал своими благостными очами эту колыбель и осенял своей силой новое человеческое существование.
И эта икона какими-то узами связывала деда и внука, прошлое и будущее…
Вот та здоровая, естественная обстановка, которой от рождения окружен ребенок христианских родителей.
А сколько трогательной поэзии в том, что молодая мать учит ребенка складывать пальчики руки в первое крестное знамение, учит его лепетать среди первых слов, которые он начинает произносить, великое имя «Бог».
Жалко того ребенка, которого мать не учила молиться, и жалко ту мать, которая предоставила эту заветную обязанность другим.
Замечательно, что дети совершенно не сомневаются в существовании Бога. Их еле мерцающее сознание тем не менее как-то способно охватить идею Божества.
Слова Спасителя: «Утаил еси сия от премудрых и разумных, и открыл еси та младенцам» – открывают законное поле для весьма важных догадок.
Младенческая душа, начав рано свою религиозную жизнь, может еще в младенческом возрасте пойти очень далеко в религиозном своем развитии. Она может созерцать те тайны, в созерцание которых погружены, например, знаменитые два херувима на картине «Сикстинская Мадонна» Рафаэля, что Рафаэль поставил как бы на границе двух миров.
Были случаи в годы гонений, когда грудные дети рвались сами на те пытки за Христа, которым подвергали их родителей, и являлись, таким образом, сознательными исповедниками и мучениками.
Кому приходилось наблюдать за выражением лица у младенцев, когда их только что приобщили, тот мог уловить на этих, в общем,