– А я ведь рассказывала. Точно ледяной великан.
– А еще его снег слушается.
– И снег, и ветер, и каждая льдинка.
– Весса, – сестренка вдруг снова привстала на локотке и обратилась ко мне, не назвав привычно ласковым прозвищем, – если он тебя спас, почему ты из-за него плачешь?
Сердце сжалось в груди от прямого вопроса, слишком взрослого для ребенка.
– Разве плачу, Снежинка?
– Я раньше думала – он плохой, не зря ведь никто по имени не зовет, и все его боятся. А он тебя спас.
– Он вовсе не плохой, просто не такой, как мы – люди. Силой великой обладает, а ведь с ней нужно управляться. Пожалуй, суждено меняться всем, кто подобной наделен, а иначе и быть не может.
Я вот собственной магией не овладела пока, кроме как согреваться, ничему не научилась. Не могла столько огня призывать, сколько в присутствии Бренна выходило. Сейчас по его совету копила силу. Ведь нынче отказа в одежде и иных просьбах не было, а потому не приходилось саму себя отогревать.
– Если он неплохой, можно мне его позвать?
Ох, как напугала сестра меня в тот миг.
– Что ты! Не смей! – выпалила, прежде чем подумать успела. Еще и сорвалась к ней, обняла крепко, к себе прижала, чтобы и правда ненароком не услышал, не пришел, не забрал. – Не нужно, слышишь, никогда не нужно его звать. Обещай мне!
– Я для тебя позвать хотела, – сестренка уткнулась в мое плечо, – чтобы ты больше не плакала.
Удивительно, как жизнь переменилась. Ко мне теперь не то что братья, мачеха ласковой сделалась. Все Вессочка да Весенка. Прежде указания раздавала, а теперь просила с улыбкой: «Не поможешь ли по хозяйству?» А один раз я их разговор с отцом услышала, и обсуждали не что иное, как женихов будущих.
– Теперь и к Вессе придут. Думали, младшую выдадим, а, не ровен час, старшую вперед сведут.
– Только если поторопятся. О младшей уже уговор существует еще с лета. Купец-то наш как раз к зиме прибыть обещался.
– Так скоро будут гости?
Меня тогда, помню, даже не то поразило, что теперь вдруг старшей величать вздумали. Ведь, как и прежде, оставалась непризнанной дочерью. Поздно было имя отца давать, раз при рождении перед богами от подкидыша отрекся. Оглушило, что Снежку мою сговорили. Это какой такой купец? Откуда взялся? Ведь не из наших, коли прибыть обещался. И с момента, как узнала, очень неспокойно на душе сделалось.
То, что девочек с ранних лет за жениха сговаривали, о большом почете свидетельствовало. Так ценили отца и род, что дочку еще маленькой к себе забирали. Она в той семье росла и воспитывалась, к порядкам постепенно привыкала, ну а после, как достигала возраста брачного, так и играли свадьбу.
Замаячила на горизонте разлука, но не она сильнее беспокоила, а тревога, чтобы попался человек добрый и понимающий. Моя Снежинка только в надежной и заботливой руке не растает, но таким ли окажется ее будущий муж?
К тоске моей нескончаемой еще