– Неплохо. А теперь, мистер Кляйн, если вы не против вернуть мне мою руку…
Опустив взгляд, Кляйн понял, что так давил культей на ладонь Борхерта, что тот не мог пошевелиться. Из кончика пальца слабо брызгала кровь. Кляйн поднял культю, и Борхерт отодвинул палец от лезвия, у секача собралась алая лужица. Он смотрел, как Борхерт взмахнул рукой и опустил палец на спираль плиты.
Плоть зашипела, кровь тоже зашипела, воздух тут же наполнился запахом, напомнившим Кляйну смрад собственной горящей плоти. «А теперь, – подумал он, – Борхерт возьмет пистолет и прострелит мне глаз». Когда тот убрал палец, Кляйн еще слышал легкое шипение.
А потом Борхерт обернулся к нему, его лицо было искажено от экстаза, а глаза широко распахнуты.
Кляйну позволили вернуться в свою комнату и отдохнуть. Весь дом как будто принадлежал ему одному, несмотря на то что там было еще с полдесятка комнат. На обед Гус принес поднос с едой и, пока Кляйн ел, сидел с ним за маленьким столиком, аккуратно пытаясь вызнать, что говорил Борхерт. Кляйн не отвечал.
– Конечно, я понимаю, – сказал Гус. – Должен быть порядок. Разбалтывать нельзя.
– Где Рамси?
Гус пожал плечами:
– Рамси понадобился где-то еще. Мы же не сиамские близнецы.
Кляйн кивнул, врезаясь ножом в мясо – кажется, свинину, – поддерживая тарелку культей, чтобы не елозила. Он отложил нож, взял вилку, насадил на нее кусок мяса.
– Знаешь Элайна? – прожевав, спросил он.
– Элайна? Все знают Элайна. Может, не лично, но мы его знаем. Он пророк. Он великий.
– Гус, – сказал Кляйн. – Не пойми меня неправильно, но как ты во все это влез?
– Во что?
– Ну это, – Кляйн повел культей. – В это место, – он взял Гуса за обрубок. – Вот в это.
– Рамси, – сказал Гус. – Он меня этим заразил.
– Просто подошел и сказал: «А давай отрубим руку»?
– Об этом не полагается рассказывать, – сказал Гус. – Только не посторонним.
– Разве я посторонний, Гус?
– Ну. И да и нет.
– Я здесь, – сказал Кляйн. – В этом месте, такой же, как ты.
– Правда.
– Я разговаривал с Борхертом, – заметил Кляйн. – А ты разговаривал с Борхертом?
– Нет…
– Ну и?..
Гус положил голову на ладонь и повторил:
– Мне не полагается об этом рассказывать.
– Это тайна.
– Не тайна, а таинство. – Гус посмотрел прямо на Кляйна. – Когда вы услышите зов – сами поймете.
– Может, я уже услышал.
– Может, – сказал Гус. – Не мне судить.
Весь день Кляйн думал. Элайн мертв, культ в кризисе. Его вызвали для расследования – чтобы найти убийцу и тем помочь братству, позволить ему существовать дальше. Правильно ли это? И все же, по словам Борхерта, ему нельзя видеть тело, придется просить разрешения на допрос и всю дорогу находиться