Чтобы заполучить Ди.
А теперь она почти ничего не говорит.
Почему?
– Как вы думаете, кто следит за вами? – спросил Бергер.
Йессика Юнссон только мрачно покачала головой. Бергер пытался уловить каждое малейшее движение, постоянное перебегание глазами с одного на другое, непроизнесенные слова. Между написанным ею текстом и ее поведением что-то не сходилось. Между ее параноидальным нравом и ее взглядом.
Ему надо внимательнее изучить этот блуждающий взгляд.
Он вспомнил другой допрос, жизненно важный допрос непонятной женщины по имени Натали Фреден. Он бросил взгляд на Молли Блум. В этот раз она встретилась с ним глазами и кивнула, едва заметно.
Бергер кивнул куда заметнее, выключил запись на телефоне и положил его во внутренний карман старого пиджака. Потом встал и сказал:
– Думаю, нам стоит провести чуть более формальный допрос, с видеозаписью и хорошим светом. Мы можем сделать это в полицейском участке в Йокмокке, если хотите. Это же в принципе неподалеку.
Йессика Юнссон молча смотрела на него.
– А можем сделать это здесь, – продолжил Бергер. – Тогда вы избавитесь от нас намного быстрее. Вам решать, Йессика.
– Здесь, – ответила Юнссон.
– Прекрасно, – сказал Бергер. – Мы поставим здесь пару ламп и все такое. Но сначала осмотр дома.
– Осмотр дома?
– Вы покажете нам весь дом и территорию вокруг. Могу предположить, что йокмоккская полиция не стала себя этим утруждать?
Йессика Юнссон поднялась и бросила на него пустой взгляд. Во второй раз за короткое время он пожалел, что не записал это все на видео.
Она провела их на второй этаж. Там было мало интересного. Блум все время держала в руке телефон и делала снимки. Бергер заглянул в чулан. Фонарик, который Блум перед побегом прихватила с собой, не осветил ничего кроме пыли. Пылинки отреагировали на сквозняк, не воспринимаемый человеческими органами чувств, и покружились немного, пока не вернулись на четыре древних чемодана, скорее даже дорожных сундука вроде тех, с которыми эмигранты тащились по американским прериям на замученных лошадях.
– Они стояли здесь, когда я въехала, – пояснила Йессика Юнссон.
– И вы не посмотрели, что в них?
Она помотала головой. Они двинулись дальше. Две спальни, в каждой по еще одному чулану под нижней частью ската крыши. В первой спальне стояла единственная незастеленная кровать, и рейки днища напоминали ребра. Во второй в чулане было пыльно, но пусто, зато кровать и кресло были накрыты белыми простынями, напоминающими чехлы, которыми семьи богатых торговцев укрывали мебель, уезжая из своих летних усадеб на зиму.
– Это вы застелили? – спросил Бергер.
Йессика Юнссон покачала головой. Но Бергер не отступал. Он выжидающе смотрел на нее, освещая ее безжалостным светом фонарика.
– Все было так, когда я переехала сюда, – наконец