Но не важно, лечили они ночью больных бедуинов, добывали пищу или усваивали новые знания и умения, – каждое утро старик и мальчик занимали место у сети с приманкой и терпеливо ждали.
Возможно, на птиц действовали умиротворяющие чары Таиты, но прежде дикие голуби сделались покорными и смирными, как цыплята. Они без страха шли на руки и только тихо ворковали, когда их лапки привязывали к колышкам. А потом сидели, распушив перышки.
На двадцатый день Нефер, как всегда, занял место рядом с приманкой. И, как обычно, даже не глядя на Таиту, он безошибочно ощущал его присутствие. Старик закрыл глаза, и казалось, что он, подобно голубям, дремлет на солнышке. Кожу его испещряли бесчисленные морщины и старческие пятна. Она казалась такой хрупкой, будто могла порваться от малейшего усилия, как тонкий папирус. На лице у Таиты почти не росло волос: ни намека на бороду или брови, только красивые ресницы, бесцветные, как стекло, обрамляли глаза. Отец сказал однажды, что отсутствие бороды и слабо выраженные у Таиты признаки старения – результат оскопления, но Нефер подозревал, что его невосприимчивость ко времени и сохранение жизненных сил имеют более мистические причины. Зато шевелюра у евнуха была густой и крепкой, как у здоровой молодой женщины, вот только она сияла серебристой сединой. Таита очень гордился ею, тщательно мыл и заплетал в толстую косу, спадавшую на спину. Вопреки преклонному возрасту, маг был не лишен тщеславия.
Эта маленькая человеческая слабость усиливала любовь Нефера до такой степени, что в груди иногда становилось больно. Мальчик хотел найти способ выразить свою привязанность, но знал, что Таита и так это понимает, ведь Таите известно все.
Он потихоньку потянулся, чтобы коснуться руки спящего старика, но тот вдруг открыл глаза. Взгляд у него был острый и сосредоточенный. Нефер знал, что учитель и не спал вовсе, а сосредоточил все свои силы, привлекая богоптицу к приманке. Знал мальчик и то, что его разбредшиеся мысли и ненужные передвижения мешали усилиям старика, – он ощущал недовольство Таиты так же ясно, как если бы тот выразил его на словах.
Пристыженный, царевич собрался и снова подчинил себе тело и разум, как научил его Таита. Это было все равно что пройти через потаенную дверь в место силы. Время утекало стремительно, без счета и сожаления. Солнце достигло зенита и словно зависло в этой точке. Нефера охватило вдруг дивное чувство прозрения. Ему казалось, будто он тоже поднялся над миром и видит все, что происходит внизу. Он видел реку, оградившую пустыню, подобно неодолимой стене, и обозначающую границу настоящего Египта. Видел города и царства, разделенные государства двойной короны; видел войска в боевом порядке, видел козни злодеев и страдания и муки людей справедливых и добрых. В этот миг Нефер постиг