Дерзкие забавы. Кристина Лорен

полу из акации через всю столовую и маленькую гостиную. Мебель выглядит старой, но отреставрированной и – неожиданно – хорошо подобранной. Диван и кресла разных оттенков синего. Большая плетеная ацтекская оттоманка превратилась в кофейный столик. Несколько фотографий в рамках стоят на тумбочке рядом с диваном, а на большом, потрясающе многоцветном обеденном столе в маленьком горшке причудливо изгибается бамбук. Стол сделан из разных кусочков дерева, светлая и темная древесина перемешаны, и, хотя верх у него гладкий и отполированный, шероховатые, необработанные края придают ему вид настоящего произведения искусства.

      – Оливер меня удивляет, – говорю я. – Это место совсем не похоже на берлогу холостяка.

      Финн смеется:

      – Он аккуратный.

      Я смотрю на полотенце, перекинутое через его плечо.

      – А ты моешь посуду.

      Чуть дернув плечом, он бормочет:

      – Я тоже аккуратный.

      – Значит, это Ансель – неряха? – спрашиваю я с улыбкой.

      Сердце у меня бьется так сильно, что я слышу его удары у себя в ушах. Мне не хватает легкости, которая появляется в разговоре после текилы. Брови Финна сходятся на переносице, и я уточняю:

      – Один из вас должен быть неряхой, если исходить из моей сексистской статистики.

      – На самом деле он самый большой маньяк чистоты, которого я знаю. Вот Перри – неряха. Вот и вся твоя теория.

      – Разумеется, она неряха. Она же чудовище.

      Финн стоит спокойно, с ничего не говорящим выражением лица. Я в общем-то и не ожидала, что он начнет сейчас поливать грязью одного из своих лучших друзей, независимо от того, какой дрянью она оказалась.

      – Почему ты остаешься в городе? – спрашиваю я наконец. – Я думала, ты никогда не пропускаешь свою смену на работе.

      Он проводит рукой по губам, по подбородку, задерживая на мгновение мой взгляд.

      – И кажется, ты всегда присутствуешь при исключениях из этого правила.

      – Это не настоящий ответ.

      – Бизнес.

      – Бизнес?

      – Ага. – Он делает пару шагов ко мне.

      – Почему ты здесь?

      – Я думала, мы обсудили это снаружи.

      – Я знаю, зачем ты здесь, но не знаю почему.

      – Моя… – Я замолкаю, сдерживая желание рассказать, что я на самом деле здесь делаю. Это слишком тяжело. Слишком. – Я просто хотела сбежать из дома.

      Его брови сходятся на переносице, и явно новые вопросы рвутся с языка, но вместо того, чтобы их задать, он протягивает руки и делает еще один, последний шаг ко мне. Подняв ладони, он изображает весы:

      – Финн… обувной магазин… Финн… обувной магазин.

      – Полагаю, ты выиграл.

      Он наконец выпускает на волю улыбку, с которой боролся все это время.

      – Расскажи мне, почему я. У тебя целый город богатеньких деток, которые только и ждут, когда ты залезешь к ним под одеяло.

      Кровь у меня в жилах закипает, а он протягивает руку и играет с бретелькой моего платья.

      – Они все никуда не годятся, –