Субботней халы аромат. Тамар Бимбад

шли за водой к большому крану, где опять была очередь. Мы стояли в ней, наполняли свои тазики и осторожно, чтобы не поскользнуться на мыльном полу, несли их на своё место и, стоя или сидя на скамейках, мылись в этих тазиках. Шампуней или туалетного мыла тогда ещё не было. Мылись простым мылом, тем самым, что использовалось для стирки белья и посуды. Это мыло оставляло неприятный белый налёт на волосах и расчёске. Ну что было делать? Другого мыла после войны пока не было. Использованную воду выливали на себя или просто на пол и шли в очередь за следующей порцией чистой воды. Этот цикл повторялся несколько раз. Затем, в заключение процесса, разгорячённые паром люди, мокрыми, опять на цыпочках как в балете, протанцовывали по холодному полу свой путь в раздевалку, где в шкафчиках были оставлены сумки с чистым бельём и полотенцами, вытирались, одевались и выходили в прихожую.

      А в прихожей по-прежнему сидела очередь усталых и унылых от ожидания людей, мечтающих добраться до цели своего визита, чтобы протанцевать свой балет на цыпочках, пройти обряд омовения и с раскрасневшимися лицами выйти на мороз. С молчаливой завистью и почтением они смотрели нам вслед, как уже прошедшим свой обряд омовения и достигнувшим желанной цели.

      В прихожей мы встречали наших мальчиков, то есть Папу и Борю, и шли в буфет. Там мы пили густой холодный томатный сок, присаливая его крупными булыжниками сероватой соли. До чего же этот сок был хорош! До чего же он был освежающе вкусным! Это было лакомство, которое хотелось тянуть как можно дольше. Не успевая раствориться, крупные куски соли оставались на дне стеклянного стакана. Потому допить крепко пересоленный сок до конца было невозможно.

      Домой шли пешком. Мороз покусывал разгорячённые баней щёки. Мама тщательно следила, чтобы нам, детям, было тепло, натягивала шарфики на нос, шерстинки которого быстро белели на морозе от нашего дыхания. Мы шли, а морозный певучий снег щедро сыпался с неба и скрипел под ногами незабываемой музыкой, которую помню по сей день.

      Придя домой мы попадали в тёплые кроватки и засыпали беспечным сном благополучных детей, не думая и не подозревая, что где-то в стране Советов есть дети, живущие без тепла, без родительской заботы, без тазиков с горячей водой, без томатного сока и даже без лишнего куска хлеба. Невероятно! Но это было. Просто тогда мы ещё не знали об этом.

      Летом были другие радости. Амур в те времена был богат рыбой и наша семья, с друзьями или без, переплывала на катере на левый берег Амура, где мужчины ловили рыбу, мамы варили уху, а мы, дети, собирали грибы да дикую малину и резвились под недолго тёплым дальневосточным солнышком. Любое меню на свежем воздухе было восхитительным. Но двойная или тройная уха была центром всей программы. Мы возвращались домой поздно, шли через рой мошкары, скопившейся возле каждого фонаря. А я засыпала по дороге на сильном Папином плече.

      По воскресеньям мы всей семьёй ходили на пляж. При тёплой погоде там всегда было многолюдно и весело. Ведёрки, совочки, мячики, пирожки из песка. И настоящие бутерброды с