– И в чем-то Свифт был прав. – Я ставлю яичницу на стол. Сэндвич с беконом Ричард запивает каким-то подозрительным энергетиком, похожим на тот лиловый раствор, которым мы поили детей от обезвоживания после рвоты. – Эмили, доченька, ну съешь хоть что-нибудь.
– Вы ничего не понимаете! – “Доченька” с таким отвращением отпихивает тарелку с яичницей, что та слетает со стола и разбивается вдребезги, заляпав терракотовую плитку густым желтком. – Все пойдут в “О2” на Тейлор Свифт. Так нечестно. Почему мы такие бедные?
– Мы не бедные, Эмили, – медленно произносит Ричард вкрадчивым пастырским тоном, которым заговорил с тех пор, как пошел переучиваться на психолога. (О господи, только бы не начал читать лекцию о Южном Судане.) – Дети в Сомали…
– Ладно! – перебиваю я, чтобы не слушать, как Рич городит лицемерную чушь. – Мамочка вот-вот найдет работу, так почему бы тебе и правда не пойти на Тейлор Свифт.
– Кейт!!! – рявкает Ричард. – Мы же условились: никаких переговоров с террористами!
– А мне что? – канючит Бен, подняв глаза от телефона.
Ленни, улучив момент семейной ссоры, подъедает с пола яичницу, дочиста вылизывая плитку.
Ричард рассердился справедливо. Мы ведь договорились экономить, а билеты дорогущие, но я чувствую, что Эмили расстроилась – а то и запаниковала, мне показалось или в ее глазах мелькнуло отчаяние? – не только из-за Тейлор Свифт. Девицы, о которых она упомянула, – из той группы в снэпчате, куда Лиззи Ноулз выложила белфи. И Эмили ни за что на свете не хочет пропустить их тусовку. И если уж Рич каждую неделю выбрасывает полтораста фунтов на разговоры о себе, а из-за новых брекетов Бена нам вообще придется перезаложить дом, неужели мы не найдем денег, чтобы порадовать Эмили?
07:54
Дети ушли наверх, чтобы почистить зубы и собрать вещи, Ричард ненадолго отрывается от велосайта, замечает меня – как человека, а не секретаршу и не прачку, которая стирает его лайкру, – и говорит:
– Я думал, у тебя сегодня тренировка.
– Я собиралась идти, но позвонил твой отец. И мне никак не удавалось положить трубку. Он говорил минут двадцать. Он очень переживает из-за твоей мамы. Она выгнала очередную помощницу. Застукала с сигаретой возле “епископа Лландаффа” и сказала ей, что та плохо говорит по-английски.
– Возле кого?
– Это цветы такие. Очевидно, георгинам вреден табачный дым. Ты же знаешь, как твои родители трясутся над садом. Да и помощница попалась какая-то ужасная. Дональд обмолвился, что заметил у Барбары синяк на запястье, хотя, может, она просто упала. В общем, сам черт не разберет, что там произошло, но ухаживать за ними снова некому.
– Твою мать!
Ричард позволяет себе выйти из роли далай-ламы, чем очень меня радует. Наш брак, как и у многих пар, держится на общем взгляде на жизнь и на насмешках или презрении к тем, кто этот взгляд не разделяет. Я не люблю и толком не узнаю этого мистера “В отличие от тебя, я ем натуральную