«Ну вот, – подумал Дима, – как всегда… Переклинится на дряни какой-нибудь, меня втянет, а потом я же и виноват. А кто ж еще виноват, как сказала Вика, когда в прошлом году ей на трусы, что на балконе на веревке сушились, голуби нагадили. Ты, Смирнов, и виноват!..»
…А смотрящий леший Викентий, сделав строгий выговор двум молодым отморозкам, Аркадию и Григорию, принял окончательное решение: пробиваться к этому… к Вильмоту… а то погибнет лес.
Глава 5
Лед и пламень
1
– З-з-з-з! – басовито звенят высоковольтные провода.
– З-з-з-з! – вторят вьющиеся на чахлыми цветами мушки.
Август, зной. Девятилетняя Злата сидит на занозистом деревянном ящике, принесенном кем-то к опоре ЛЭП. Кругом зонтики. Это такие растения – голый стебель, а сверху вроде абажура. В августе, мама говорила, они ядовитые. А может, в апреле, Злата забыла.
Вообще-то зонтики бывают в ее, Златин, рост – а она девочка мелкая, хотя и крепкая. Тут, под проводами, вымахали в два Златиных роста. Как деревья. Таких больше нигде нет. Папа объяснял – мутанты. Все равно непонятно. От электрического поля, добавлял папа. Тоже непонятно. Поле-то электрическое, это да – вон провода какие, – только зонтики-то при чем?
Жарко. На асфальте – особенно. Тут, на электрическом поле, еще ничего.
Раньше, папа рассказывал, на этом поле картошку выращивали. Совхоз какой-то выращивал. Чудно́е имя – Совхоз. Не русское. Злате представляется черный-пречерный дядька, злой-презлой и старый-престарый. Потому что папа говорил, что он сдох. А когда он сдох, поле захватили под огороды и тоже стали картошку сажать. А потом этих, которые захватили, кто-то прогнал. Теперь тут ничего не сажают – само все растет. Зонтики, кусты разные, трава, цветочки.
Если выглянуть из зарослей, то впереди увидишь большую дорогу – МКАД называется. До нее недолго идти, только дойти трудно – трубы какие-то лежат здоровущие, через них перелезать неудобно. Да и нет там ничего интересного. Машины одни.
Обернешься – улицу увидишь, совсем близко. Машин на ней немного, а на той стороне – пруд. Мама только не разрешала в этом пруду купаться – вонючий он, говорила, грязный. И еще у него недобрая… эта… как ее… репутация, вот! Злата думала, что репутация – это вроде как улыбка. Тоже бывает недобрая. Мама про соседку одну сказала как-то раз: сама сюсюкает, а улыбка-то у нее недобрая. Только откуда у пруда улыбка?
Ну и ладно. Тут, у опоры, тоже неплохо. Вот через одну опору – там страшно, особенно когда стемнеет. Потому что около той опоры глупые люди своих собак и кошек хоронят. Мама с папой очень на этих людей сердились.
Вправо, влево посмотришь – конца полю не видно. Но Злата знает, что справа тоже ничего интересного, а слева поле вдруг переходит в маленькую рощу, а за ней всегда глубоченные лужи, а потом озеро, все травой заросшее. Называется Темное. На другом конце озера трава расступается, там купаться можно, но только одной – ни в коем случае.
Мама, правда, ничего уже не запрещает – она