– Ты что вообще с катушек слетел?! У тебя совесть есть?! Женька лежит в больнице, живого места нет… Левая сторона вся синяя, это ты её так к воротам припечатал, да плюс черепно-мозговая…, ещё скажи спасибо, что она на тебя, паразита, заяву не накатала. Отец её до сих пор уговаривает это сделать… Лёня ничего не соображал, но почувствовал дурноту:
– Туся, подожди, что значит синяя, какие ворота, ничего не понимаю… Девушка на минуту замолчала, как бы не зная, с чего начать и затем устало проговорила:
– А… так ты, действительно, не в курсе… Слушай, я не знаю, что между вами происходит, да и не моё это дело, но она в третьей больнице, в гинекологии. Она в ужасном состоянии. Сходи к ней, поговори, может… Лёня её перебил:
– Подожди, что значит в гине…Тусенька, спасибо, мне нужно идти, увидимся. В ординаторской, Леонид схватился за голову, в голове началось беспорядочное столпотворение мыслей, – какой идиот, что же я наделал, бедная девочка, что с ней случилось, и как плакал Димка, а как она бежала за мной, о…нет, мне нужно к ней, Боже мой, как она там и что с нами такое произошло…
В больнице Лёня говорил своей жене примерно тоже самое, но с остановками для бесконечных извинений и поцелуев. У Женьки не было сил, она почти ничего не говорила и, сославшись на головокружение,отправилась в палату. Обернувшись на пороге, ивидя испуганное и страдальческое лицо мужа, постаралась смягчить быстрый уход:
– Я не сержусь, Лёня. Сама виновата, – знаю, ты не хотел этого… Ты иди сейчас, ладно? И не переживай, никакого заявления я не писала и не собираюсь писать, я сама вцепилась в эту дверцу. Никто меня не заставлял…Ладно, потом…всё…Я устала очень… Лёня вышел в пустынный больничный двор и закурил. Он понемногу успокаивался, супруга жива, пусть медленно, но верно идет на поправку. Тем более находится на лечении в хорошей больнице. Он, между прочим, тоже пострадал, локоть и мениск повредил, до сих пор хромает. А если что-то серьёзное? Но он не может себе позволить валяться по больницам… И вообще, ну что это за поведение, как у трудного подростка, ей-богу…Но что-то зацепило Лёню в словах жены и не давало покоя, – ах, да, что значит «ты не переживай на счёт заявления»? А когда это он переживал? И в мыслях не было… И не думал… Или думал и всё-таки…переживал? Лёня запутался, такие размышления неизменно выводили его из равновесия и просто бесили. Но у него был отличный способ это исправить. Он сел на самую отдалённую и видимо, поэтому самую обшарпаннуюлавочку и вытащил из внутреннего кармана алюминиевую плоскую фляжку с заботливо и собственноручно налитым коньяком. После большого глотка стало тепло и хорошо, даже унылый больничный двор, засыпанный мокрой октябрьской листвой, показался довольно симпатичным. Лёня подумал, что нужно перехватить у кого-нибудь деньжат до зарплаты, отвезти к тёще на работу, ведь