Побудительные мотивы миграций, особенно крупных человеческих популяций, я думаю, не стоит объяснять все теми же факторами поиска кормов и лучших зон обитания, которые традиционно приводят социологи.
Солнце – экстрасенс
Думается, ближе всех к пониманию сущности миграционных процессов подошли такие титаны научной мысли, как Чижевский, Вернадский, Гумилев. Чижевский, например, обнаружил связь циклов солнечной активности с циклами массовых волнений: миграциями, войнами, революциями. Мысль весьма интересная. К тому же ее можно при желании проверить если не на историческом материале, то на материале сегодняшних дней. Меж тем я думаю, что Чижевский совершенно необоснованно принижает роль социального и психического фактора. Получается, что люди – некие роботы, реагирующие на вспышки Солнца. Это словно у собаки Павлова – когда загорается лампочка, начинают ускоряться обменные процессы, выделяется слюна, хочется кушать… Однако Солнце не большая лампочка, а люди не собаки, на которых можно проверять условно-рефлекторные цепи пищеварения.
Ситуация изменится кардинально, если мы предположим, что не только солнечный цикл активности влияет на людей, но и существует обратная связь: психофизиологическое состояние людей способно влиять на солнечную активность. Тогда возникает своеобразный психоэмоциональный солнечноплазменный ГОМЕОСТАЗ. Солнечные протуберанцы, вырываясь из глубинных газовых сред на Солнце, влияют на психику людей, а психика людей влияет на возрастание солнечной активности… Однако такой подход в своем первом приближении, в самом грубом виде может состояться только тогда, когда мы предположим, что Солнце не является лишь нагретым шаром плазмы, состоящим из водорода и гелия… что Солнце, подобно всем прочим высокоразвитым существам, способно улавливать чужие мысли.
Как ни парадоксально, но именно такой подход к осмыслению роли Солнца в человеческой истории был характерен для древних культов. Солнце, согласно арийским верованиям, является живым существом – Богом, который может благосклонно вступать в мысленный разговор с брахманом – арийским жрецом. Для этого, конечно, сам брахман должен быть семи пядей во лбу.
Брахманское искусство, его тайна состояла в том, чтобы, к примеру, соотнести мысленный образ Солнца с белым конем, принесенным ему в жертву, с глазом этого коня. Смысл этого психоэмоционального соотнесения состоял в том, что Солнце, подобно огненному коню, совершает свой бег, обозревая все вокруг. Брахманское искусство высоко ценилось в арийском мире, и стоит ли говорить о том, что тайна брахманских «мистерий» тщательно охранялась от посторонних. Рудименты такого отношения к Солнцу мы видим у самых разных индоевропейских народов.
Меж