– Ерунда, – заявил Блохов. – Кан – это мелкие неприятности. Вот то, что случилось в Ленске, – это полная репетиция апокалипсиса. Особенно когда разрушилась нефтебаза и в Лену хлынули нефтепродукты... Впечатления жуткие. Дамбы прорываются, нефть рекой, «сушки» бомбами молотят по заторам... А тут вдруг лемминги начинают покидать береговую зону! Крысы такие северные. Не приведи бог увидеть. Лезут из всех нор, щелей... Сплошным ковром – плечом к плечу, на километры фронтом, дружно топают в тайгу. Вот где дух захватывает...
Я пыталась представить. Дошла до того места, как ковер пищащих зверьков обтекает босые ноги со следами прошлогоднего педикюра...
– Летим в дождь! – крикнул пилот. – Вы как хотите, а я снижаюсь! – У сахаляров потрясающее чувство юмора; от отцов, видимо, досталось, женившихся на якутках.
Кто мог, припал к иллюминаторам. Картина за бортом менялась не в лучшую сторону. Бледные облачка, вносящие разнообразие в монотонную голубизну, сменили цвет, сплотили ряды и перешли в наступление. Это образование явно носило дождевой характер – серую мглу чертила косая штриховка. Грозы в Якутии не редкость. В том числе и сухие: никакой воды, а молнии бьют, как из «Катюш». Жуткое зрелище. Не так давно трансформатор на стрельбище разворотило – прямым попаданием...
Пилот плавно повел машину к земле. Зеленый ковер бросился в глаза. Стали прорисовываться отдельные детали вида в плане – макушки деревьев, каменные россыпи на отмели извилистой речушки. Снизившись метров до двухсот, вертолет выровнял хвост. Под полозьями вновь побежал массив. Но праздничность пейзаж уже утратил. Лес потемнел вместе с небом. В завершение по иллюминаторам ударила вода...
– Между прочим, господа, в метеосводке из Грязина дождь не значился, – оповестил на весь салон Усольцев. – Над всей Якутией обещали безоблачное небо.
– Синоптики не ошибаются, – хохотнул Саша Турченко, – ошибается погода.
Невзгода бледно улыбнулась, но ничего не сказала.
– Неправда, – вспомнила я. – Синоптики с Бестяхской обещали дождь.
– Значит, ваши угадали, – оскалился Усольцев.
Боголюбов пристроил на коленях планшет. Развернутая им карта имела потасканный вид (видимо, в ответственные дни на нее ставили всё, в том числе закуску), однако, вытянув шею, я смогла прочесть вверх ногами знакомые названия.
– Полпути позади, – покосился на старшего Блохов.
– И немного осталось, – добавил Турченко.
Боголюбов молчал. Он мрачно рассматривал карту и что-то высчитывал; щетинистые губы отрывисто дрожали.
– Мне не ясен смысл спасательной операции, коллеги, – обронил Сташевич. – Кого и где мы собираемся спасать? От Хананги до Медвежьего кряжа – безнадежная глушь. Овраги поросли