Не желая ссориться, Евдокия не отреагировала на гневный выпад сестры и промолчала. Собравшись с мыслями, она решила успокоить Марию и даже рот открыла, чтобы произнести примирительную фразу, но… Вдруг открылась дверь, и в дом вошёл Ржанухин Савва.
– Ну где ты, Евдоха? – позвал Савва. – Я уже лошадь запряг, а ты всё носа из избы не кажешь.
– Сейчас я, – засуетилась Евдокия, накидывая на голову платок. – Ступай, Саввушка, выйду непременно.
Когда Ржанухин вышел на улицу, Евдокия перевела взгляд на сестру.
– Я пойду, Маша. С тобой мы опосля ещё посудачим. Не сердись на меня, сестрица, и не думай худо обо мне.
13
Иван Ильич Сафронов заглянул к купцу Лопырёву, старому знакомому и незаменимому собутыльнику, с которым они на протяжении долгих лет дружбы выпили не одну бутылку горькой и приударили не за одной сотней женских юбок. Они сидели за столом, пили чай и предавались воспоминаниям о былом.
– Как движутся твои коммерческие дела, Ивашка? – поинтересовался Лопырёв. – Всё так же, на высоте?
– Да какие сейчас дела, о чём спрашиваешь, Гаврила? – притворился озабоченным Сафронов. – Так, мелкие делишки, не больше. Держусь на плаву и рад тому.
– Ты бы видел сейчас своё лицо, Ивашка? – хохотнул Лопырёв. – Такое сквашенное, как будто последний хрен без соли доедаешь. А у меня вот сведения по тебе другие.
– А, по моим сведениям, дела твои не так блестящи, как прежде, – поддел собеседника Сафронов. – И лабазы твои поскуднели, и другая коммерция так себе.
Лопырёв, выслушав его, встряхнулся и весь напрягся.
– Откуда у тебя такие сведения, Ивашка? – хмуря лоб, поинтересовался он.
– Откуда? – улыбнулся Сафронов. – Не поверишь, но вся Самара об том говорит.
– Не говорят, а брешут люди, – в сердцах высказался Гаврила. – Трудно мне приходится, очень трудно, а кому сейчас легко, в такое-то время? Денег у людей мало стало, вот и покупательский спрос упал. Кручусь, как таракан в банке, а толков никаких.
– А сынок твой, Влас? Он тебе крутиться помогает? – хитровато щурясь, поинтересовался Сафронов. – А может, тоже врут люди, дурные слухи о нём пуская? Я вот слыхал, будто сыночек твой всё больше жизнь праздную ведёт? В ресторанах и кабаках, в дурной компании пребывает?
Выслушав его, Лопырёв поморщился.
– Мой сын, – сказал он, – это головная боль. Вымахал верстой, до макушки не достать, не подпрыгнув, а мне, отцу своему, обуза, а не подмога. Проку от него никакого. Только за юбками скакать горазд жеребцом, а родительский промысел никак не празднует.
– Видать, в тебя пошёл, – поддел его Сафронов. – Яблоко от яблони недалеко падает.
– Что я? – возмутился Лопырёв. – А ты лучше себя вспомни? Мы оба с тобой и попить и погулять любили, да дело знали. Только вот тебе повезло, дочка у тебя народилась, а у меня верзила и лоботряс никудышный.
– А ты жени его, –