Из Лёвиной комнаты раздавалось клацанье компьютерной клавиатуры. Она помялась у закрытой двери, но стучать не стала. То, что проснувшийся брат не вышел к ним, означало лишь одно – он не хотел никого видеть.
Протерев запотевшее зеркало в ванной, Ли увидела ровно то, что ожидала: бледная поганка с пушистыми и черными ресницами. Этот легкий тюнинг избавлял от участи приведения по утрам. Оставив декоративку на дне пузатого несессера, девушка ограничилась уходовыми средствами. Собрала волосы в хвост, и показались сережки-пины – серебряные дуги с прозрачными камушками.
– А вы пойдете с нами на квартиру? – спросила Лира, входя на кухню.
Было непривычно видеть, что кто-то другой снует между плитой и разделочным столом, вынимает из ящика столовые приборы.
– Нет, и тебе не следует, – сказала Ольга Федоровна, ставя перед ней тарелку и подсаживаясь к своей чашке.
– Поч…
– Ты не должна идти у него на поводу. Мальчик станет вить из тебя веревки, если не проявишь характер.
– Но я тоже не хочу здесь жить, – возразила Лира, набирая на ложку овсянку, минуя желтую лужицу.
– А там ты не хочешь жить еще больше.
Стараясь не показывать, что Ольга Федоровна попала в точку, девушка принялась за еду. До чего ж восхитителен настоящий геркулес! Этого у женщин старшего поколения не отнять – знают толк в сытных завтраках. Когда Лира была маленькой, и они жили с ее родной бабушкой, та часто баловала внучку сырниками и блинами. Мама сердилась на них: одной говорила, чтобы не смела этого готовить, а вторую ругала за неумеренный аппетит.
– Мало ли чего хочу я. Скажите, почему вы против?
– Этот район благополучнее, у Лёвушки здесь школа и друзья… – она что-то еще перечисляла, но было очевидно, что дело совершенно в другом.
– А настоящая причина?
– Ты никогда не церемонишься, да? А еще человек искусства.
Лира вздрогнула – не было сомнений, что бабушка говорит про ее мать.
– Чем быстрее узнаем, в чем дело, тем лучше.
– Сейчас вы наведете бардак в обеих квартирах, а потом ты уедешь, и придется все прибирать за тобой. Лучше живите здесь.
Проглотив порцию клейкой каши, она отложила ложку, подозревая, что в завтрак был примешан загуститель. Внутренний переводчик услужливо выделил главную мысль: не смей расстраивать жизнь моего внука. Да вот только поздно грозить – их жизни уже расстроены.
– Ольга