– Могла бы и обо мне подумать.
– Я и подумала, – ответила она, неправильно истолковывая его слова. – Тебе полезен физический труд.
«Давайте примем еще один звонок. До нас дозвонилась Джулия. Здравствуйте, Джулия».
Мэри Энн включила радио. Они вместе с Камерон ехали домой к Кларе Курье в Миртовую Балку за любовным снадобьем. Услышав самый ненавистный из всех голосов, она протянула было руку к выключателю.
– Не трогай! – вскричала Камерон, отталкивая ее руку.
«– Привет, Грэхем, – прозвучал смущенный девичий голосок. – Я хотела спросить про своего жениха.
– Вы помолвлены? Великолепно. Парню повезло».
– Вот лицемер, – пробормотала Мэри Энн. – Сам-то он наверняка ни разу не встречался дважды с одной и той же женщиной.
– Он ждет появления истинного чувства, – возразила Камерон, должно быть, в шутку.
«Спасибо», – ответила радиослушательница серьезно, и голосок ее звучал так трогательно, что Мэри Энн невольно стала вникать, в чем заключалась проблема юной особы, которую она рассчитывала разрешить с помощью передачи «Жизнь» с ведущим Грэхемом Корбетом. Сама про себя она называла эту программу «пожизненным приговором».
«В общем, мы помолвлены уже полгода и собираемся пожениться на Рождество, и я очень люблю моего жениха, но кое-что меня смущает. Он говорит иногда такие вещи… Я знаю, что он просто так шутит. Но мне все равно обидно. Например – что я не то чтобы сверхжирный продукт, но и далеко не обезжиренный. А когда я показывала ему свадебное платье в каталоге для новобрачных, он спросил: точно ли есть такое для крупнокалиберных дам?»
– Вот козел, – прошипела Камерон.
«Да, не слишком приятно», – отозвался Грэхем с оттенком сочувствия в голосе.
«И это говорит человек, заявивший, что моя задница создана для радио! Вот скотина».
«– Я преподаю английский в начальной школе, но мечтаю писать, и кое-что уже отсылала в издательства, но он говорит: «Те, кто может, – делают, кто не может – те учат».
– А вы говорили ему, что чувствуете при этих его словах?
– Да. Но он ответил, что я гиперчувствительная».
Грэхем многозначительно хмыкнул.
«Джулия, я хочу, чтобы вы кое-что сделали. Представьте, хорошенько представьте, что именно вы чувствуете, когда слышите от вашего жениха подобные вещи. Теперь закройте глаза. Закрыли?»
Сейчас он говорил, как заботливый старший брат, – слушатели обожали эту его интонацию. Мэри Энн, знавшая, насколько несвойственна такая манера истинному Грэхему Корбету, начинала испытывать тошноту.
«Да», – ответила девушка, помолвленная с идиотом.
Рядом, на соседнем сиденье, зажмурила глаза Камерон.
«А теперь представьте, что всю жизнь вам предстоит провести с человеком,