– Он просыпается, – сказал я. – Берите чашу и уходим.
– Возьми, – сказал дон Хосе, протягивая мне увесистый меч. – Он твой, ты его вспомнишь. Его имя Экскалибур.
Дон Хосе взял чашу, и мы, подчиняясь указаниям перстня, стали выбираться. Перстень вел нас другой дорогой, не той, которой мы пришли сюда. За одним из поворотов мы внезапно оказались на лесной поляне. Капли звезд в высоте, туман, капающий с деревьев, подобно дождю, мир и спокойствие… Чаша в руке Мелхиседека сияла, Перстень продолжал указывать путь. Мы проделали не больше сотни шагов, и луч, вырывающийся из него, погас.
– Я не могу активировать его, – сказала Кэт.
– Что на пергаменте? – спросил Пит.
– «Вам необходимо принести человеческую жертву. Жертвуйте того, чье имя Камень. J.C.»
– Камень – это Петр! – воскликнул Пит. – И что, я должен здесь умереть с вырванным из груди сердцем?
– Не будем паниковать, – сказал дон Хосе. – Никаких человеческих жертв приносить тоже пока не будем. Кэт, тебе не кажется, что Бран контролирует перстень?
– Я чувствую, что перстень стал другим, – сказала Кэт.
– Сними его, – сказал Нимрод.
Кэт отдала ему перстень. Он сиял ярче чаши.
– В нем скопилось слишком много энергии. Бран не выпускает ее из перстня. Думаю, если это продлится, Перстень просто уничтожит нас своими лучами. Кэт, прикажи перстню перестать показывать нам дорогу.
Кэт закрыла глаза и перстень начал медленно гаснуть.
– Одень его снова, но не активируй больше, – сказал Нимрод. – Нам нужно двигаться на Восток. Это единственно верное направление. За нами уже началась погоня.
Мы пошли, и когда за нашими спинами взошло солнце, были уже недалеко от ступенчатой пропасти: оставалось не больше полутора часов пути.
Третий день в Анноне (3 октября)
Мы просто валились с ног от усталости, чего, впрочем, нельзя было сказать про Нимрода и дона Хосе. Они, кажется, совсем не чувствовали последствий бессонной ночи. Экскалибур в ножнах за моей спиной был довольно тяжелой ношей, но ощущая его вес, я вспомнил свое истинное имя. Меня называли Король Артур. И Котел, про который пел Бран, тоже был в моих воспоминаниях. Правда, я не мог вспомнить ничего конкретного. Но не в фактах и не в конкретности дело. Эти воспоминания в каком – то смысле были истинными, в отличие от той памяти, которую я заполнял в своей нынешней жизни.
Ступенчатая пропасть, подобно лестнице в небо, вздымалась над болотистым миром.
– Нам нужно подняться