Зашуршали камни. Из-за развалин частного дома появился Гулидов, следом за ним позиции покинули и Володька с Мишкой. Бывший спецназовец выглядел недовольным.
– Артём, ты, конечно, командир, и всё такое, но если ты и дальше будешь так планировать операции, то рано или поздно сдохнешь, – заявил Серёга с ходу, чем заслужил возмущённые взгляды ребят. По их мнению командир проявил чудеса героизма и немеренную крутизну.
Лазовский мысленно поморщился. К сожалению, прошлая жизнь никак не хотела выпускать из своих лап, то и дело давали о себе знать замашки махрового интеллигента. Такая простая и очевидная любому армейцу вещь, как выстраивание командной иерархии в собственном отряде, давалась ему нелегко. Тот же Гулидов очень скоро взял за правило прилюдно критиковать собственного наставника, а поставить его на место никак не получалось. Как быть, если тот и вправду смыслил в ратном деле много больше недавнего художника, а его подчинённое положение связано лишь с более серьёзными способностями Артёма как Сноходца. Но легче от этого понимания не становилось. Ты можешь быть сколь угодно силён, но в глазах остальных без авторитета навсегда останешься никем. Чего-то ему не хватало. Быть может веры в себя и в собственную правоту или умения задушить бич всех интеллигентов – вечные сомнения всегда и во всём?
– Предложи что-нибудь другое. Вдруг знаешь другой способ преодолеть защиту «чистых»?.. Или тебя не устраивает личность живца и хочешь назвать кандидатуру, которая справится лучше? – Артём едва сдерживал раздражение.
Нагнетать напряжение Гулидов не стал и отвёл взгляд.
– Не дело, когда командир так рискует.
– Кто спорит. Но разве у нас есть другой выход? Как иначе пробить заклинание? Напомню, пока только культисты зачарованным оружием щеголяют!
Лазовский с силой загнал кухри в ножны. Серебрянка внутри бесилась от злобы, требуя наброситься на наглеца. Слияние с сущностями Прозрачников трансформировало сознание Сноходцев в нечто новое, не терпящее рядом никакого соперничества. По сути виритники были совершенно асоциальными типами. Окружающий мир для каждого из них являлся чем-то вроде охотничьей территории, которую приходилось делить с сородичами. И каждый конфликт воспринимался как вызов на бой. Порой Лазовский самому себе казался маньяком, вечно жаждущим крови. Это пугало.
Краем глаза Артём уловил какое-то движение над телом убитого церковника. Воздух над ним задрожал, пошёл рябью, возникли несколько туманных силуэтов. С каждым мгновением они приобретали всё большую материальность, пока не стала видна четвёрка уродцев со старушечьими личиками, омерзительными хоботками и щупальцами вместо конечностей.
Падальщики. С болезненным ажиотажем они присосались