В русской домодерной культуре существовала практика ритуализованного родительского благословения на заключение брака, тем самым выражалось согласие старших на создание новой семьи и, перформативно, происходило ее создание. В других ритуальных ситуациях, например, во время проводов в армию, родительское благословение скорее выполняло роль апотропейного магического действия. В любом случае благословение обозначало ситуацию ритуала, выявляло систему старшинства и утверждало сакральную сущность иерархии [Кормина 2005: 150–178]. В рассказах о чудесном спасении во время войны, записанных со слов и участников Второй мировой войны, и тех, кто воевал в позднесоветское и постсоветское время, часто фигурируют вещи, данные в качестве благословения, – нательный крест или иконка.
Представление о благословении у современных православных, независимо от регистра их религиозной культуры, связано с распространением монастырских практик или, во всяком случае, дискурса о таких практиках на приходскую и, шире, мирскую жизнь. Современное представление о благословении как варианте послушания и дисциплинарной практике указывает на эту связь.
Во время нашего разговора, происходившего у нее дома, Мелитина Ладинская показывала альбомы с фотографиями, посвященные исключительно ее религиозной жизни. На фотографиях были в основном мужчины в одежде священников и монахов, иногда – женщины, одетые как монашки или паломницы. В этих альбомах с фотографиями был особый мир, отдельный от семьи или работы – для них полагались другие альбомы. В этом особом мире есть своя элита, валюта и сонм знаменитостей (старцы, известные священники).
Комментируя фотографии, она рассказывала о том, где был сделан снимок и что стало с тем или иным священником, послушником или монахом. Почти все младше нее, они были для нее вроде учеников из ее колледжа, более или менее нерадивых, что приходят получить специальность, но могут ее сменить или никогда по ней не работать. Вторичная социализация может быть и неуспешной. По словам моей собеседницы, едва не каждый третий монах или священник, смотревший с фотографий ее альбомов, прекратил свою религиозную карьеру – ушел из монастыря или перестал священствовать. Сама Мелитина прямо говорила, что уважает только старых священников, таких, кто были рукоположены при советской власти. Все другие не имели в ее глазах авторитета.
Кроме