– Познакомилась с кем-нибудь? – закидывает удочку родительница.
Ей очень хочется, чтобы дочка, вернувшись на путь истинный, начала встречаться с одногодком из параллельного класса. Тот пошел бы учиться на программиста, чем автоматически заслужил бы уважение Юлькиного папы. Зарабатывал бы мало, но честным трудом, никого не обманывая и не обижая.
– Неа, – врет Юлька.
Ей известно мамино представление об идеальном зяте. Она уверена, что рассказ о знакомстве с Сергеем или Женей никакой позитивной реакции за собой не повлечет. Потому Юлька предпочитает соврать во имя сохранения спокойствия в маминой душе.
– Отдохнешь немного, и с нами на дачу?
– Не, мам, на дачу я не поеду!
– Как не поедешь? Мы же договорились! Папа мясо на шашлыки купил! – в мамином голосе звенит обида.
– Ну, съездите вдвоем. Я вообще этим летом на дачу ехать не хочу!
Юлька не может позволить себе погрязнуть в сочной деревенской зелени в то время, как домашний телефон будет разрываться от многообещающих звонков. Дача осталась в детстве, а Юлька подтянулась на новую ступень.
– Как это ехать не хочу! Юля! – такого предательского хода мама явно не ожидала.
– Все, мам, я спать. До вечера не будите!
Юлька нарочито громко хлопает дверью своей комнаты, поставив безапелляционную точку в беседе. Мама, как-то сразу ссутулившись от свалившейся на спину беды, бредет на кухню.
– Что там? – выныривает из-под газетного листа отец.
Этой ночью ни он, ни она не сомкнули глаз, тревожимые путаными перепалками сердца и разума. Разум наточил ножницы, чтобы перерезать пуповину, а сердце даже слышать не желало о жестоком хирургическом вмешательстве.
– Сказала, что на дачу не поедет, – устало опускается на табуретку мама.
– Это что еще за новости! Мы все приготовили!
– Сказала – езжайте вдвоем…
Подобное предположение кажется обоим абсурдным. Вот уже восемнадцать лет, как они существуют втроем. Это их маленькая сплоченная ячейка, их семья, их мир. Как можно взять и разбить одним метким ударом эту сросшуюся троицу на отдельные составляющие?
– Я не знаю, что делать, – вздыхает мать, протирая покрасневшие от бессонной ночи глаза, – Она совсем перестала слушаться. Эта Анжела дурацкая, будь она проклята!
– Поговори с ней, попытайся заставить! Ты же мать! – не желает мириться с необратимостью происходящего отец.
– Я – мать! Да, я мать! А ты? Ты не отец? Помнишь, что ты мне сказал, когда Юлька была совсем маленькая? Родила девочку, сама и воспитывай! Это ваши женские дела. Где ты был, когда она плакала из-за плохих оценок? Когда надо было решать, на какие курсы ее записывать? Ты читал свою газету перед телевизором! Все делала я. Одна. Сама. Воспитывала свою девочку. Тебе хватало