На женщине было надето строгое, с небольшой кружевной вставкой платье, плечи укрывал красно-черный, немного старомодный платок. У ног вилась прегаденькая собачонка – не знаю, верно это определение или нет, но в народе таких называют карманными.
– Алешенька, милый! Вы-то что тут делаете? – спросила женщина, радостно улыбнувшись и всплеснув чуть театрально руками.
Я не был точно уверен, какой ответ подойдет лучше всего. Ее же мой выбор интересовал, кажется, постольку поскольку.
– А мы с Чарличком только говорили о вас! Правда ведь, Чарличек? – она неожиданно быстро для своей комплекции наклонилась и подняла собаку. – У-у, где наш Алексей? Куда подевался наш Алеша? У-тю-тю, у-тю-тю! А вот он – Алешенька! – держа собаку в руках, она трижды ее поцеловала, потом принялась приближать морду животного и к моему лицу. Видимо, надеясь, что я поступлю так же.
Впрочем, это продолжалось недолго. Моя растерянность была расценена как забывчивость.
– Вы не узнаете меня?… Я Ольга, тетя Тошика! Тошика… Антона! Помните? На вечере… Сидели вы вместе, шушукались без конца.
Я слабо кивнул. На ее удовольствие.
– Антон столько говорил о вас! Алешенька да Алешенька! У нас столько планов, такие дела! Вот мы на вечере встретимся, договоримся. Он у меня, теть, знаешь какой! У нас, говорит, дружба такая – днем с огнем такой, теть, больше не сыщешь! И умный, говорит, он, и добрый, и талантливый!.. Кстати, у вас все выгорело?
Я вздрогнул.
Во-первых, потому, что трактовал вопрос сначала слишком буквально. А во-вторых, потому что, глядя сейчас на нее, подумал: возможно, она не настолько проста, чтобы так просто ляпнуть этот вопрос? Глаза ее, по крайней мере, были как две неподвижные черные бусинки.
– Можно сказать, что и так, – отреагировал я, одарив ее в свою очередь взглядом, полным, если так можно выразиться, многозначительной глубины.
– Вы ведь поняли меня, да?… Я про дела.
– Понял, конечно.
– Господи, вы так сейчас посмотрели, будто подумали о другом. Ох уж этот русский язык! – она захихикала. – Скажешь одно, а вдумаешься – черт те что получается! «Вот где собака зарыта»… А при чем тут собака? Почему зарыта? Какой изверг ее туда зарыл? Это только представить, как иностранцы-то, бедные, мучаются!.. А вы, Алешенька, к кому?
Я снова вздрогнул, – чересчур резким выдался переход.
– Я?… Ни к кому… Я на станцию, у меня электричка скоро. Вы извините…
– Ой, шутник вы, Алешенька! Как же вы можете идти на станцию, когда станция в другой стороне? Думаете, бабка стара, так и подшутить над нею не грех? Экий негодник!
– Ничего я не думаю… Я возвращался. У меня выпало из кармана… ключи.
– Вот ведь напасть! Нашли?
– Что?
– Ключи.
– Нет, не нашел. Пойду я…
– Вот ведь еще! Никуда вы, Алешенька, не пойдете! Сегодня на ужин вашей горе-хозяйкой запланирован отличный визиговый пирог. Поверьте,