Роман с фамилией. Александр Кердан

в поле за Эсквилинские ворота и сбрасывают в один из множества склепов. Из-за круглой отдушины, сделанной в верхушке свода, эти склепы в народе зовут «маленькими колодцами». Каждый вечер один из таких «колодцев» открывается для всех покойников, которых принесут в этот день. Кладбищенские служители бросают туда тела усопших, предварительно сняв их утлые одежды, и не гнушаются взять у покойника изо рта triens – мелкую монету, положенную для уплаты Харону за переезд на тот свет. Когда склеп наполняется доверху, его закрывают каменной плитой, припечатывают её снаружи смолой и открывают склеп только через год, когда трупы в нём уже высохнут. Потом высохшие останки сжигают целыми кучами, прах развеивают по ветру, а опустевший склеп заполняется снова.

      …Агазона похоронили достойно. Тело его обмыли, забальзамировали и на третий день предали огню на костре, разожжённом близ Аппиевой дороги. Урну с его прахом я, получив разрешение у Ливии, поместил в двухэтажном колумбарии, устроенном ею для вольноотпущенников здесь же, неподалёку. На мраморной плите, закрывающей ячейку в стене, выгравировали имя Агазона и слова так любимого им Эпикура: «Смертный, скользи по жизни, но не напирай на неё».

      Только исполнив свой долг, я развернул свиток, оставленный мне Агазоном. Он оказался совершенно чистым. Сначала я подумал, что это тайнопись, сделанная соком льна или козьим молоком. Но и подержав свиток над открытым огнём, никаких записей не обнаружил.

      Что хотел сказать старый грек этим чистым свитком? Может быть, давал понять, что процесс познания бесконечен, что я и впредь должен учиться у великих мудрецов, чтобы однажды заполнить чистый лист моего сознания? Или же намекал, чтобы я сам взялся за стило и записал на свитке свои размышления о мире?

      Но, увы, боги не дали мне ни таланта Гомера, ни способностей Страбона…

      Поразмыслив, я предположил, что подарок Агазона – это подсказка. Моё будущее остаётся открытым, ибо ни греческий Зевс, ни парфянский творец Горомаз, ни римский небожитель Юпитер ещё не прочертили до конца на пергаменте жизни линию моей судьбы…

      3

      Некоторые события оставляют в памяти зарубки, подобные отметинам от плети надсмотрщика на теле раба. Эти следы сохраняются надолго, с той лишь разницей, что со временем уже не причиняют физической боли…

      Любимый ученик Сократа Антисфен утверждал, что для человека самая необходимая наука – умение забывать ненужное. Но он не разъяснял, что должно считать «нужным», а что можно отнести к «малозначимому» и напрочь вычеркнуть из памяти…

      Память моя, как лавка торговца из солнечного Индостана, переполненная сладостями и специями, благовониями и пёстрыми тканями, под завязку оказалась забита цитатами из древних греческих рукописей и сюжетами собственных воспоминаний. Обрывки случайных разговоров, мозаика картин из близкого и далёкого прошлого, грёзы о будущем…

      С каждым годом моя «копилка» всё больше наполнялась фактами, событиями, мыслями… Они не давали мне покоя. Чтобы избавиться от их власти надо