Серафина. Рейчел Хартман

сказал он, поклонившись, – этой очаровательной девушке приходится много работать – на меня, – но я дал ей понять, не таясь, как непростительно грубо покинуть зал, не подойдя к вам.

      Глиссельда засияла, глядя на меня.

      – Ты пришла! Мы с Милли делали ставки, появишься ты или нет. Теперь я должна ей лишний выходный, но я рада. Ты встречалась с моим кузеном Люсианом?

      Я открыла рот, чтобы сказать «да», но она уже звала принца к себе.

      – Люсиан! Ты гадал, с чего у меня вдруг появилось интересное мнение о драконах – вот она, моя советница по драконьим делам!

      Казалось, принц напрягся. Сначала я решила, будто он оскорбился, что я была груба, не осознавая этого, но потом я заметила, что он бросает взгляды на Эскар и ее маленькую группу, бесприютно стоящую в углу. Возможно, он чувствовал себя неловко рядом с принцессой, так громко рассуждающей о «драконьих делах» рядом с настоящими живыми драконами. К тому же Глиссельда делала вид, что не видит их.

      Принцесса казалась настолько озадачена неловкостью, повисшей в воздухе, словно это был запах, которого она раньше не встречала. Я взглянула на принца Люсиана, но он смотрел в сторону. Смела ли я сказать то, что не мог он?

      Именно страх позволял Томасам Бродвикам этого мира процветать: страх высказаться, страх перед самими драконами. Последнее ко мне не относилось, а первое, конечно, должна победить совесть.

      Я выскажусь ради Ормы.

      Я сказала:

      – Ваше Высочество, простите мою прямоту. – Я глазами указала в сторону саарантраи. – Но если бы вы пригласили саарантраи присесть рядом с вами или даже потанцевать, это бы выгодно подтвердило вашу репутацию доброй натуры.

      Глиссельда замерла. Теоретическое обсуждение драконов было одним делом, взаимодействие с ними – чем-то совершенно иным. Она бросила на кузена паникующий взгляд.

      – Она права, Сельда, – сказал он. – Двор смотрит на наши действия.

      – Знаю! – заволновалась принцесса. – Но что я… как я… я просто не могу…

      – Ты должна, – сказал Люсиан твердо. – Ардмагар Комонот прибывает через восемь дней, ведь так? Мы не можем опозорить бабушку. – Он одернул рукава камзола, расправляя их. – Я пойду первым, если так тебе будет легче.

      – О, спасибо, Люсиан, конечно, – выпалила она с видимым облегчением. – Он настолько в этом лучше меня, Фина… Вот почему наша свадьба будет такой выгодной. Он понимает практичность и обычных людей. Ведь он все-таки бастард.

      Сначала я поразилась, что она так непринужденно назвала своего жениха бастардом, словно для него это не имело значения. Но потом я увидела его взгляд. Это имело для него значение. Огромное, но, видимо, он считал, что не имеет права высказываться.