На рубеже X–XI вв. разворачивается деятельность монаха Санкт-Галленского монастыря Ноткера Губастого, называемого также Ноткером Немецким (950—1022). Будучи преподавателем монастырской школы и зная по опыту, с какими трудностями связано обучение на незнакомой ученикам латыни, он писал своему епископу: «Так как я хотел, чтобы наши ученики имели доступ к ним (т. е. к церковным книгам и справочным материалам на латинском языке, подготовляющим к чтению книг), я решился на нечто, до сих пор неслыханное, а именно я попытался перевести латинские произведения на немецкий язык… Я знаю, что сначала Вас это ужаснет, как нечто непривычное. Но постепенно эти переводы, вероятно, покажутся Вам вполне приемлемыми, и вы скоро будете в состоянии их читать и поймете, что на родном языке обычно постигают то, что на чужом либо не понимают совсем, либо понимают лишь частично»[43].
Наряду с подобного рода церковно-педагогической литературой Ноткер переводил с латыни и философско-теологические труды Аристотеля, Марциана Капеллы, Боэция, а также псалмы Давида, «Буколики» Вергилия и т. д., снабжая свои переводы комментариями. При этом ему пришлось приложить немало усилий для создания соответствующих терминов и передачи понятий, отсутствовавших в немецком (тем более что, например, переводы Аристотеля являлись вообще первой попыткой передать идеи великого греческого мыслителя на народном языке). В соответствии с целью своей работы Ноткер ориентировался на не знающих латыни «профанов» и старался, чтобы текст был понятен читателю.
В XII–XIII вв. интенсивно осваивается французский рыцарский роман. Появляются переделки «Песни о Роланде», «Романа о Трое», «Ивейна» и целого ряда других произведений. Особого упоминания заслуживает «Парцифаль», принадлежащий перу крупнейшего автора рассматриваемой эпохи Вольфрама фон Эшенбаха (1170–1220). Следуя в основном своему источнику – «Книге о Персевале» Кретьена де Труа, создатель немецкой версии в ряде моментов отклоняется от последнего, причем для объяснения причин расхождения с оригиналом прибегает к переводческой мистификации, ссылаясь на некий первоисточник, написанный по-арабски и хранящийся в Толедо, о котором сам он узнал от человека по имени Киот (и от которого якобы позволил себе отойти сам Кретьен):
Немало стоило труда
Рассказ Кретьена де Труа
Здесь выправить с таким расчетом,
Чтоб то, что было нам Киотом
Поведано, восстановить
И эту быль восстановить…
В повествовании своем
Я, разбираясь мало-мальски,
Что сказано по-провансальски,
Вам по-немецки изложил,
Но неизменно дорожил
Киотовой первоосновой,
Страшась рассказ придумать новый.
В