Говоря о теоретическом обобщении переводов на латынь научно-философской литературы в рассматриваемый период, следует прежде всего упомянуть имя одного из наиболее выдающихся средневековых мыслителей, уроженца Англии Роджера Бэкона (ок. 1214 – после 1292), прозванного «удивительным доктором». Предостерегая от ошибок, возникающих при чтении книг в плохих переводах, и жестоко порицая тех, кого он называл mendici translatores («перевирающими переводчиками»), которые не знают ни науки, ни языков, вследствие чего многие творения Аристотеля искажены ими практически до неузнаваемости, Роджер Бэкон вместе с тем останавливается и на объективных трудностях, возникающих в процессе перевода. Среди них он называет особенности, специфические для каждого языка (и даже для диалектов одного языка), отсутствие соответствующей терминологии в переводящем (латинском) языке, вследствие чего возникает необходимость прибегать к малопонятным и неизбежно искаженным заимствованиям, и другие подобные факторы. «Следовательно, – резюмирует философ, – замечательная работа, созданная на одном языке, не может быть передана на другой с сохранением своего особого качества, которым она обладала в первом. Пусть тот, кто прекрасно знает какую-либо науку, как, например, логику или какой-нибудь другой предмет, постарается передать его на своем родном языке, и он увидит, что ему не хватает не только мыслей, но и слов, так что никто не сможет понять переведенную подобным образом книгу, как это подобает ее значимости»[34]. Подчеркивая необходимость для переводчика знать языки и разбираться в предмете, о котором идет речь, Роджер Бэкон не считает вполне удовлетворительной деятельность даже таких авторитетов, как отделенный от него многовековым промежутком Боэций, знавший языки, но не обладавший должными познаниями предмета, и упомянутый выше Роберт Гроссетесте (бывший вероятным учителем самого Бэкона), который, несомненно, разбирался в предмете, но чья языковая подготовка оставляла, как подразумевалось философом, желать лучшего.
Несмотря на отмеченные сложности, интенсивная деятельность средневековых переводчиков принесла свои плоды. К концу XIII в. западноевропейские схоласты знали античное научно-философское наследие уже лучше, чем арабские ученые предшествующих столетий. Этому способствовали и контакты с Византией, особенно оживившиеся во времена крестовых походов. Далеко не всегда мирные (достаточно вспомнить взятие византийской столицы крестоносцами в 1204 г.), они тем не менее активизировали культурный обмен. Константинополь стал важнейшим центром, снабжавшим Европу рукописями, а позднее – и представителями греческой учености, сыгравшими огромную роль в подготовке Возрождения.
Как уже отмечалось, рассмотренная традиция перевода научно-философской литературы имела в значительной степени интернациональный характер. Однако в средние века,