Меж тем одни франки-пехотинцы, включая артификсов, не столько сражались, сколько оборонялись – дабы их хитроумные метательные механизмы не попали в руки неприятеля. Другие же либо ловко подрубали вестготам лодыжки секирами на удлиненных древках, либо теми же секирами крушили дубленые щиты противника, превращая их тем самым в бесполезный мусор. Вестготы, сильно проигрывавшие франкам в опыте боевых действий и вооружении, постепенно теряли силы…
Хлодвиг расположил ставку на самом высоком из окрестных холмов и теперь наблюдал за сражением сверху. Он слышал и победоносный баррит своих воинов, видел и их искусное владение копьями и францисками. Франки бросались на врага со столь невероятной стремительностью, что, казалось, опережали по скорости даже пущенные ими же дротики.
Передовые пехотинские отряды, вооруженные копьями-ангонами, вклинивались в ряды вестготов, расчищая тем самым дорогу следующим за ними отрядам, которые, в свою очередь, беспрерывно метали дротики во фронт и фланги неприятеля, обеспечивая таким образом своеобразное прикрытие впереди идущим. Стоило выпущенной ангоне угодить в щит противника, как метнувший её франк в несколько прыжков настигал врага и, наступив на конец копья, наваливался на того всей тяжестью своего тела, оттягивая щит книзу и как бы обнажая неприятеля, после чего тотчас рассекал его секирой.
Прицельно брошенные франциски-секиры сначала дробили щиты вестготов в щепки, а затем уже франки расправлялись с неприятелем врукопашную с помощью скрамасаксов. Конные турмы вели бой на флангах, слаженно взаимодействуя с пехотой-скарой и обеспечивая той неоценимую поддержку.
Схватка продолжалась до вечера. Резервов у вестготов не было – малочисленные отряды, оставленные для защиты дворцовых покоев, брать в расчет не приходилось. Сражавшийся наравне со всеми Аларий вконец обессилел и теперь пребывал в тихой ярости, проклиная самого себя за беспечность, сопровождавшую его на протяжении долгих последних лет. Красивая и сытая жизнь в роскошной резиденции с любимой женой превратила его, некогда храброго юношу, учившегося сражаться подле отца Эйриха Непобедимого, в похотливого патриция, едва ли не круглосуточно предающегося одним только наслаждениям. И вот час расплаты настал! Аларий горько вздохнул: как жаль, что он не предусмотрел в Паутье обустройства подземного хода, который позволил бы сейчас его жене и дочерям незаметно скрыться…
…Солнце клонилось к закату, когда Хлодвиг вознамерился спуститься с холма – настал его черед. Оруженосец подвел к нему боевого коня, и король, ловко запрыгнув в седло даже без помощи стремян, лично повел предусмотрительно оставленный на финал сражения