Русская женщина, которая подавала простыни на жемчужных ваннах, языком родимых берез владела в совершенстве. И было в ней что-то притягивающее – хоть и гораздо старше Татьяны, далеко за сорок, и социальный статус явно ниже, и следы чрезмерного увлечения алкоголем на лице, но Садовникова постепенно разговорила ее (помогли и щедрые чаевые). Звали ее Наташа, и оказалось, что живет она здесь, в Кенигсбаде, больше пятнадцати лет. Есть даже своя собственная, не съемная квартира, и она давным-давно гражданка Евросоюза. Про то, есть ли муж, Татьяна даже не спрашивала больше – и так видно, что ее новая товарка одинока. Осведомилась о детях – та односложно ответствовала: «Сын. Взрослый».
– Давайте, может, с вами повидаемся в городе? Посидим где-нибудь в кабачке, пива выпьем?
Наталья даже испугалась:
– Что вы, что вы! Нам не положено встречаться с клиентами.
– А мы никому не скажем, никто и не узнает.
Но вместо ответа медсестра вышла из комнаты, оставив девушку в ванне. И когда процедура закончилась и она вернулась подать простыню, тема не возобновилась. Татьяна, впрочем, была уверена, что разговор продолжится и в следующий раз они сговорятся куда-нибудь сходить.
Но потом мерная санаторная скука вдруг взорвалась. Когда ничто, что называется, не предвещало.
Принятие минеральных ванн – или «жемчужных», как их для красивости называли – организовано было следующим образом. (Описание здесь последует потому, что это имеет отношение к случившейся смерти – или, как считала Татьяна, убийству.) Все процедуры в отеле производили в цокольном, или подвальном, этаже – в советские времена это место наверняка выспренно называли фабрикой здоровья. Там были бассейн и сауна, помещения для ингаляций, грязей (или парафанго), массажа и лимфодренажа. Принятие ванн, как и все прочее, также было поставлено на промышленную основу. В строго назначенное время клиент-пациент подходил к ряду дверей без ручек и замочных скважин. Ровно по расписанию, секунда в секунду, дверь отпиралась изнутри, и радушная дама в белом халате приглашала: «Пожалуйста!» Обычно в случае ванн это была русская Наташа, но именно в тот раз оказалась какая-то новенькая.
В маленькой комнатке – практически каморке площадью три квадратных метра, с зеркалом, феном, вешалкой и топчаном – полагалось раздеться. Таня обычно спускалась на процедуры в халате на голое тело, поэтому через минуту служительница приглашала ее – через узенький коридорчик – к следующему ряду комнат. Между комнатами этими имелись перегородки, однако не до самого потолка, а вход в каждую отделяла пластиковая шторка вроде тех, что используют в домашних ванных. В комнатке имелась ванна наподобие джакузи, уже наполненная. Медсестра обычно следила, как пациент залезает внутрь, не поскользнется ли, не брякнется. Спрашивала: «Холодно? Горячо? Хорошо?» Если температура устраивала, желала-пропевала: