– Да? С чего ты решила?
– Суди сам: только что был живой и здоровый – я этого Николая на завтраке видела. Потом кто-то в помещении ванной бросает ему в лицо обвинения. А потом – через минуту! – он мертв.
Полковник в отставке проворчал:
– Плохо стало человеку. Сколько ему годков на вид было?
– Лет пятьдесят пять.
– Самый рискованный возраст для сердечного приступа. Тем более, как ты говоришь, он вел нездоровый образ жизни.
Татьяна поняла: бывший нелегал испытывает ее, специально поддразнивает – возможно, с тем, чтобы она в запале побольше информации выдала. Как будто недостаточно ему рассказала! Однако было ясно, что отставной разведчик заинтересовался – ох как заинтересовался! Валерочка ведь и сам был такой, как она: прожженный авантюрист, беспокойник до мозга костей, который сразу воспламеняется, когда происходит нечто необычное или загадочное, а пуще того – случается преступление.
– И все равно, согласись, Валера, очень странно! Только что живой и даже инвективы, лежа в ванне, выслушивает. А через минуту уже кони двинул.
– Ты же понимаешь, Танюшка, для убийства мало исполнителя, нужен еще мотив. И орудие. Вот как, скажи, его могли убить?
– Вот и я думаю. Может, удавка?
– Ты сама говоришь: убитый – человек физически крепкий. Если его душили, значит, была борьба. А ты звуки борьбы слышала?
– Как-то нет.
– Потом, если задушили, наверняка на шее странгуляционная борозда должна быть видна. Ты видела?
– Может, не заметила?
– О, нет, это штука приметная.
Тане захотелось пошутить: при каких это, интересно, обстоятельствах полковник разведки ту самую борозду видывал, но она поняла, что не время подкалывать, и осеклась.
– Может, яд? – с надеждой спросила Садовникова. – Нервно-паралитический? В воду бросили – и ку-ку?
– Ни один яд так быстро не действует.
– Тебе виднее.
– Таня! – предостерегающе проговорил отчим, как всегда бывало, когда она в присутствии посторонних (или по телефону) принималась намекать на причастность Ходасевича к спецслужбам. Хотя – подумаешь, секрет Полишинеля! И без того западные коллеги наверняка все про него знают.
– Валерочка, а если радиация? Какой-нибудь плутоний?
– Тем более невозможно получить столь быстрый эффект.
– Но, может, Николая специально отравили раньше? И подгадали так, чтобы смерть его в ванне застигла? Чтобы сначала была возможность объяснить ему, за что его карают?
– Фантазируешь, Таня, – произнес Ходасевич таким тоном, что становилось ясно: настаивать на своем, спорить с ним по этому поводу совершенно не нужно и бесполезно.
– Валерочка, а если это электрический ток?
– Хм. А ты заметила на теле покойного какие-то отметки типа язвочек? Своего рода след, где тот самый ток вошел в его тело? Поразил?
– Нет, Валерочка, не заметила, – с