на тяжкие раздумья о своих неразрешимых проблемах. Пламенный, искренний энтузиазм Хаймана иногда заражал даже Дика. Он опять обретал вкус к жизни, понимал, что цель достойна борьбы. К сожалению, запал вскоре угасал, ибо демон вновь начинал терзать его душу. Перл Беллер сдаваться не собиралась. Ей хотелось большего, чем несколько жалких ночных часов. Она пыталась заполучить неограниченную свободу. Всякий раз, стоило Дику заболеть или переутомиться, Перл вырывалась из-под контроля и завладевала его сознанием. И лишь восстановив силы, Дик мог поставить ее на место и снова быть самим собой.

      А какие статьи писала Перл! Какие короткие рассказы! Какие песни для новобранцев!.. Дик не осмеливался даже взглянуть на ее творения, настолько они были ужасны.

VIII

      Месяцы сменяли друг друга. Чем дольше шла война, тем, казалось, дольше она будет длиться. Дик кое-как поддерживал существование. И вот впереди замаячила угроза всеобщей мобилизации. Они с Хайманом тут же развернули на страницах «Уикли интернэшнл» масштабную антимобилизационную кампанию. Дик чувствовал себя почти счастливым, впервые принимая участие в столь активной работе: она заряжала энергией и одновременно успокаивала. Для человека, склонного к самокопанию и депрессиям, боль – лучшее лекарство. Дик радовался бесконечным поездкам, с удовольствием выступал перед разношерстной публикой в полутемных залах и церквях. Беседовал с самыми активными членами всевозможных христианских сект – поборниками мира, которые плевать хотели на благоденствие человечества, зато были всецело озабочены спасением собственной души и не желали иметь ни малейшего отношения к кровопролитию.

      Дик наслаждался чувством власти, когда страстной речью зажигал сердца людей или стойко отражал нападки несогласных. Он с восторгом принимал все – даже когда ему разбил нос один патриот, специально подосланный крупной вечерней газетой, чтобы сорвать выступление. Тогда все это невероятно будоражило и казалось очень важным. Однако по прошествии времени, оглядываясь назад, Дик видел лишь череду пустых и бесполезных дней. Что осталось от той бурной деятельности? Ничего, ровным счетом ничего. Страсти утихли, растревоженный муравейник вернулся к прежней жизни. Трудовые подвиги Дика обратились в прах. Он понял, что нет ничего постоянного и действительно стоящего, кроме мысли. Но даже этой способности Дик почти лишился! Если рассудок не был занят текущей деятельностью, он болезненно обращался против себя.

      Глядя на свою рукопись, Дик размышлял, сможет ли он продолжить работу над задуманной книгой. Вряд ли. Неужели придется весь остаток жизни влачить жалкое скотское существование, сосредоточенное лишь на ежедневной рутине? И даже здесь имелся свой предел – малейшее физическое переутомление (к сожалению, он стал быстро уставать) пробуждало Перл Беллер. Она, словно сидящая в засаде голодная тигрица, мгновенно набрасывалась на Дика и завладевала его сознанием. А дальше Дик просто исчезал, переставал существовать как личность, и так могло пройти несколько часов или даже дней. За это время Перл Беллер с чудовищным усердием