– Так чего же ты ждешь? – по окончании рассказа, осведомился сэр Ланселот.
– А что мне остается делать? – развел руками дон Арамис Простодушный. – Кто-то из них может вернуться в любую минуту… Что они подумают обо мне, если меня не окажется на месте? Что я попрал рыцарскую честь и не дождался, в то время как они, может быть, рискуя жизнью, прилагали все усилия, чтобы мне услужить?
– Да… – протянул сэр Ланселот. – Ты прав… Я как-то об этом не подумал… И если бы не мой обет найти Грааль, то я…
Он замолчал, не докончив фразы, на взгляд Владимира – совершенно уместно.
– Кстати сказать, – продолжил он не совсем кстати, – мне вот припомнилась одна история из недавних времен. Жил-был на свете славный рыцарь, звали которого… которого звали… в общем звали его сэр Не-помню-как-звали. И такой этот самый рыцарь был славный, что не было никого славнее его на свете, за исключением, может быть, другого славного рыцаря… э-э-э… сэра Как-звали-не помню. Так вот, будучи неоднократно наслышанными друг о друге, решили они встретиться в дружеском смертельном поединке, чтобы выяснить, кто из них наиболее достоин звания самого славного рыцаря. Собственно, тот, кто останется в живых, тот и будет носить это звание, решили они, что, безусловно, свидетельствует не только об их храбрости, но и уме. Однако, до поры – до времени встретиться им никак не удавалось, поскольку направляясь на встречу друг с другом они по какой-то неблагоприятной случайности избирали разные дороги, пока, наконец, счастливая судьба не повернулась к ним лицом и один из них, заплутав, не наехал на другого. Все бы ничего, если бы его противник в то время не опочивал возле какого-то дерева, привязав к нему коня. Понаехавший сэр, будучи благородным от кончика плюмажа до золотых шпор, счел за великое нарушение рыцарского кодекса будить своего противника, тем самым приобретая себе преимущество, и, стараясь не шуметь, примостился рядом, в ожидании, когда тот проснется. Делать ему было совершенно нечего, кроме как ждать, а потому не удивительно, что вскоре он стал подремывать, а затем и заснул сам. После чего проснулся спящий сэр. Теперь уже он, обнаружив рядом с собой спящего противника, не решился нарушить кодекс и его разбудить. Наоборот, подложив тому под голову охапку травы, чтобы соперник его мог как следует отдохнуть, он не только поел сам, но и приготовил ему еду и питье. Совершив это в высшей степени похвальное деяние, он также прилег и незаметно для себя заснул. Проснувшийся сэр не мог не отплатить своему сопернику тем же, вдобавок устроив над ним нечто вроде шалаша. Время шло. От столь неразнообразного времяпрепровождения рыцари стали понемногу толстеть, заленились, и, должно быть, до некоторой степени их ратная слава поблекла, чего нельзя сказать о славе предупредительности, беззаветной преданности и служения каждой букве кодекса. Повести о них заносились в анналы, менестрели слагали о них песни, и неизвестно, чем бы все кончилось, если бы в один ужасный день случайно