– Так не должно быть, – захлёбываясь в слезах твердила она, с надеждой и одновременно со злобой глядя в глаза доктору. – Вы, что-то не так сделали… Какой-то препарат не ввели…
– Мы всё сделали правильно, но болезнь в такой стадии, что наши усилия оказались бесполезны и бессмысленны. С каждым днем ему будет становиться хуже и этих дней у вашего муже не так уж и много осталось. Простите за цинизм.
– Вы всё ещё считаете, что я способна вас простить? – едва сдерживаясь, чтобы не набросится на доктора с кулаками, произнесла Алина.
Но тот пропустил мимо ушей её обидные слова и продолжил втолковывать то, что должен был донести, а сводилось всё к одному – нужно сделать всё возможное, чтобы больной умер вне стен больницы. Таковой была негласная установка вышестоящего начальства. И Геннадий Иванович прикладывал невероятные усилия, чтобы выполнить её, ведь если затянуть прибывание ещё хоть на день, исправить ситуацию не будет никакой возможности. Поэтому он торопился, подыскивая новые слова и новые аргументы, а когда они закончились, применил силу, и просто приказал освободить палату не позднее чем сегодня. Больной был отключён от всех систем, снят с довольствия и лишён возможности ухода за ним местным медперсоналом, а Алине было запрещено входить в кабинет заведующего отделением. Точка поставлена.
Аптекарша равнодушно собрала по разным ящикам всё, что было заказано, упаковала и протянула пакет сквозь полукруглый вырез в стекле. Было полное ощущение, что ей нет никакого дела до стоящей напротив женщины с заплаканными глазами, хотя взглядом она сопроводила покупательницу, которая выйдя из аптеки, направилась к стоящей у обочины, скорой помощи, и только этот факт показался аптекарше странным.
Дома ничего не было готово, Алина даже не представляла где и как расположить Виталия, но была полна решимости быстренько всё обустроить, пока в её распоряжении находились два санитара.
– Ребята, вы же не уедите? – с надеждой в голосе спросила она парней. – А сама не справлюсь.
– По тысячи в час, – безэмоционально ответил один из них.
– Хороший у вас тариф, – попыталась сыронизировать Алина.
– Вам бы нашу зарплату.
Алина не стала отвечать, а побежала в спальню готовить кровать. Через минуту туда заглянул санитар.
– Ну так что – мы остаёмся?
– Конечно остаётесь.
– Тогда я засекаю время.
– Засекай, милый мой помощник, засекай, – вздохнула Алина.
Только сейчас она поняла как правильно сделала, убедив когда-то Виталия купить не одну большую семейную кровать, а две полуторки. Теперь одна стояла возле окна, рядом был столик со светильником и кресло, напротив телевизор. Получился очень уютный уголок. И тут Алину прорвало, она ничком упала на кровать и в голос зарыдала. Уют. Какой, к чёртовой матери, уют, когда счёт уже идёт на часы. Кому он нужен этот уют?
– Ну