Сержант Уилсон, как и следовало ожидать, стоял у двери.
– Следуйте за мной, сэр! – позвал он.
Спустя пять минут они подъехали к группе построек, на одной из которых красовалась неоновая вывеска «Приют отважных парней». У входа в приют в деревянной кадке стояла живая пальма с запыленными пожелтевшими листьями. Непорядок, улыбнулся про себя Валентин Сергеевич, вспомнив старый армейский анекдот. Почему не покрашено? Пять суток ареста!
– Прибыли, сэр! – доложил сержант.
Соломатин мысленно перекрестился, попросил Всевышнего о помощи и переступил порог бара. За драпированной дверью царил прохладный полумрак. В полумраке разливался бархатный баритон Чарли Стоуна. Звучала популярная до войны песня «Когда я вернусь домой». За стойкой седой негр, из штатской обслуги, меланхолично перебирал пальцами косточки чёток. За столиком в дальнем углу расположился единственный посетитель бара. Сидя спиной к входу, он никак не прореагировал на появление Соломатина: возможно, не заметил, предавшись размышлениям, а может быть, нарочито проигнорировал. В нем Валентин Сергеевич безошибочно угадал Ли Цына.
Завидев гостя, бармен оживился.
– Добрый день, сэр! Занимайте удобное место! – приветливо воскликнул он. – Габриэль, прими заказ у господина!
На зов из дверного проема у стойки выскочил молодой сухощавый латинос в потрепанных облегающих джинсах и белой рубахе, бросил взгляд на бармена, затем на гостя.
– Нет-нет, – поспешил отказаться Валентин Сергеевич. – Если что-то понадобится, я позову.
Негр коротко кивнул, и Габриэль исчез так же быстро, как появился.
Соломатин неторопливо пошел к Цыну. Сердце готово было выскочить из груди, и лишь неимоверным усилием воли Валентин Сергеевич сохранял внешнее спокойствие. Шел он, стараясь произвести побольше шума, чтобы привлечь к себе внимание, но Цын точно не замечал ни шарканья по полу ножек отодвигаемых Соломатиным стульев, ни его нарочито громкого покашливания. Весьма удивленный и огорченный Валентин Сергеевич присел на стул напротив Ли Цына. Тот продолжал молча курить толстую кубинскую сигару. Струйка дыма уходила вертикально вверх, поглощаемая системой вентиляции. Перед Ли стоял широкий приземистый бокал с темной жидкостью.
Прошла пара минут, а над их столиком всё еще висело тяжелое молчание. Соломатин уже решился нарушить его, как вдруг поймал глазами взгляд Ли. Этим взглядом Валентина