– Не поделитесь ли омнибусом? – спросил Мэррел, опускаясь на скамью прямо за единственным пассажиром, ибо никто больше этим транспортом не ехал.
Оба они оказались на передних сиденьях, и вечерний ветер подул им в лицо, как только омнибус тронулся. По-видимому, это пробудило Брейнтри от забытья, и он вежливо кивнул.
– Понимаете, – сказал Мэррел, – хочется мне посмотреть на ваш угольный подвал.
– Вы не хотели бы, чтоб вас там заперли, – довольно хмуро отвечал Брейнтри.
– Да, я предпочел бы винный погреб, – признал Мэррел. – Другой вариант вашей притчи: пустые и праздные кутят наверху, а упорный звук выбиваемых пробок напоминает им, что я неустанно тружусь во тьме… Нет, правда, вы очень верно все сказали, и мне захотелось взглянуть на ваши мрачные трущобы.
Элмерик Уистер и многие другие сочли бы бестактным напоминать о трущобах тому, кто беднее их. Но Мэррел бестактным не был и не ошибался, когда говорил, что немного понимает мужчин. Он знал, как болезненно самолюбивы самые мужественные из них. Он знал, что синдикалист до безумия боится снобизма, и не стал говорить об его успехе в гостиной. Причисляя его к рабам в подвале, он поддерживал его достоинство.
– Тут все больше делают краски, да? – спросил Мэррел, глядя на лес фабричных труб, медленно выраставший из-за горизонта.
– Тут обрабатывают угольные отбросы, – отвечал Брейнтри. – Из них делают красители, краски, эмали и тому подобное. Мне кажется, при капитализме побочные продукты важнее основных. Говорят, ваш Сивуд нажил миллионы не столько на угле, сколько на дегте – вроде бы из него делают красную краску, которой красят солдатские куртки.
– А не галстуки социалистов? – укоризненно спросил Мэррел. – Джек, я не верю, что свой вы покрасили кровью знатных. Никак не представлю, что вы только что резали нашу старую знать… Потом, меня учили, что у нее кровь голубая. Вполне возможно, что именно вы – ходячая реклама красильных фабрик. Покупайте наши красные галстуки. Все для синдикалиста. Джон Брейнтри, маститый революционер, пишет: «С тех пор, как я ношу…»
– Никто не знает, Дуглас, откуда что берется, – спокойно сказал Брейнтри. – Это и называется свободой печати. Может быть, мой галстук сделали капиталисты; может быть, ваш соткали людоеды.
– Из миссионерских бакенбардов, – предположил Мэррел. – А вы миссионерствуете у этих рабочих?
– Они трудятся в ужасных условиях, – сказал