Фролов аккуратно собрал их. Сложил в одну пачку. Потом встал, открыл буфет, положил перед Собаном футляр. Две золотые буквы – Г и В – переплелись на крышке.
Собан раскрыл футляр.
– Ожерелье ушло в тот же день. Но футлярчик можешь хозяину отдать.
– Где?
– В кафе «Бом» на Тверской, он там по моей наколке человека пасет.
Странное это было кафе – «Бом». Воздух в нем слоистый от табачного дыма, стены давно свой цвет потеряли, размазаны, расписаны, заклеены обрывками афиш.
Народу в нем всегда полно. Актеры, журналисты, писатели, поэты, сторонники различных фракций и так, праздные, бездельные люди.
Приходят сюда поговорить, узнать новости, посплетничать или просто побывать на людях.
Поэты сюда приходят вечером, тогда чтение стихов, споры, гвалт.
А сейчас на пустой эстраде гармонист в узорной борчатке играет старые вальсы и романсы. Хорошо играет. Голос гармошки, резковато-нежный, щемящий, заполняет зал воспоминаниями о прошлом: о покое, стабильности, сытости, счастье.
Копытин и Семен сидели в самом углу. Пили желудевый кофе с сахарином. Больше здесь ничего не подавали.
– Вот он, – сказал Семен и приподнялся.
– Сиди, – Копытин дернул его за пальто.
В кафе вошли Данилов и Нина. Выбрали свободный столик, сели. Официант, не спрашивая, грохнул на стол две чашки с кофе.
Данилов попробовал, поморщился, выплеснул обе чашки на пол. Достал из кармана пальто бутылку бенедиктина, налил сначала Нине, потом себе.
Нина внимательно оглядывала зал. Увидела в углу у эстрады лохматого, длинноволосого человека, пошла к нему.
Данилов мелкими глотками пил ликер.
Копытин встал с чашкой в руке, пересек зал, сел на свободный стул.
Нравы здесь были простые. Взял бутылку ликера, налил.
Данилов прищурившись глядел на него.
– Вы художник? – спросил Копытин.
– В некотором роде. А вы?
– Я поэт.
– Соблаговолите назваться, возможно, я читал ваши стихи.
– Гумилев. – Копытин дернул щекой.
На таинственном озере Чад,
Посреди вековых баобабов,
Вырезные фелуки спешат
На заре величавых арабов, –
начал читать Данилов. –
По тенистым его берегам
И в горах, у зеленых подножий,
Поклоняются древним богам
Девы-жрицы с эбеновой кожей, –
продолжил Копытин.
– Браво, господин Гумилев, вы помните свои стихи. – Данилов прихлебнул глоток.
Подошла Нина:
– Пошли, Олег, все в порядке.
– Желаю вам успехов в поэзии. – Данилов встал, поклонился и пошел к выходу.
Копытин, прищурившись, с ненавистью смотрел им вслед.
– Попался бы ты мне под Тихорецкой, сопляк, – прошептал он и дернул щекой.
Данилова и Нину догнал извозчик:
– Прошу, барин!
– Поехали? – спросила Нина.
– Нет. За нами