– Неужели вы ему верите?
– Нет.
– Так где его фотография?
– Висела на стене.
На месте фотографии они увидели только темный квадрат на выгоревших обоях.
– Он заходил в эту комнату?
– Да, – тихо ответила Елена.
– Елена Федоровна, он мечется по городу, как зверь, у него нет выхода, мы его поймаем, но он может появиться у вас снова.
– И что мне делать?
– Разрешите посмотреть квартиру?
– Конечно.
– У вас во двор окна комнат выходят?
– Только на кухне.
Они вошли на кухню.
– Вот как хорошо, – засмеялся Мартынов, – занавесочка славная у вас.
– Какая занавесочка? – непонимающе спросила Елена.
– А вот эта, в пол-окна, пестрая. Ее и днем заметишь. Если Копытин придет, вы ее задерните.
Война войной, революция революцией, а Мясницкая такая же нарядная. Правда, подоблезли золотые буквы на вывесках торговых фирм, новые названия советских учреждений появились, но тротуары чистые, даже потрескавшиеся стекла магазинов горели на солнце.
Что и говорить – московское «сити».
Да и народ здесь привычный, одетый добротно. Меха, сукно дорогое, трости.
Копытин остановился напротив дверей с вывеской «Валютный отдел».
Дверь двухстворчатая, сбоку милиционер с наганом на ремне прыгает от мороза.
Ничего. Пусть себе прыгает пока.
И вдруг на той стороне – дама в чернобурой шубе, шапочка на брови натянута. Копытин перебежал улицу:
– Ольга Григорьевна!
Остановилась, взглянула изумленно:
– Господи, Виктор!
Щелкнул каблуками, наклонился к руке. Ольга Григорьевна оглянулась.
– Вы с Юга? – спросила шепотом.
– Так точно.
– Как там?
– Наступаем.
– Скоро ли в Москву?
– Трудно, очень трудно. А вы как здесь, Олечка, как муж?
– Трясемся, ждем обысков, реквизиций.
Копытин взял ее под руку и повел по Мясницкой.
– Милая Олечка, передайте Петру Львовичу, что есть шанс уехать на Юг.
– Не может быть!
– Тихо, ради бога, тихо. Я через несколько дней уезжаю, могу взять вас с собой.
– Но это опасно.
– Нисколько. Мы поедем в поезде Международного Красного Креста.
– Вы наш спаситель.
– Ждите, – сказал Копытин, – и учтите, что под флагом Красного Креста можно провезти все. В Москве очень неспокойно. Чекисты убили Бориса Аверьяновича Басова, забрали его редчайшую коллекцию.
– Я слышала, Виктор, это ужасно. – Глаза Олечки наполнились слезами.
– Алешу Климова убили. Вашего поклонника.
– Господи, Алешу? За что?
– Он хотел справедливости.
– Виктор, – Ольга схватила Копытина за рукав, – спасите нас. Умоляю!
– А ваш папенька, Григорий Нилыч?
– Он сидит на своих камнях.