Наисветлейший барон Зигмунд знал, почему отводит глаза под взглядом героя. Понимал он и дрожание рук шерифа, со стиснутым в них наспех состряпанным свитком приговора. Это происходило не только и не столько из-за вчерашних возлияний свежайшим электроэлем, сколько из-за того, что не хотелось вот так избавляться от одного из сильнейших и славных рыцарей современности. Банкиру этого тоже чертовски не хотелось, но что было делать?
Ему вновь и вновь вспоминалась давешняя беседа с шерифом в присутствии палача. Они сидели в зале и выпивали.
– Нам придётся казнить его, – словно решившись, сказал Зигмунд.
– Но, помилуйте, барон, – по лицу шерифа прошла рябь внутреннего отторжения подобных мыслей, – ведь это лучший из лучших! И он сможет нам сильно облегчить жизнь в эти смутные времена.
– Я знаю это, иначе не пригласил бы его к себе, – ответил наисветлейший. – Мне, как и Вам, ужасно обидно, что приходится жертвовать столь полезной и выдающейся личностью.
– Неужели ничего нельзя придумать? Промыть ему мозги?
– Нет, – лишь нервно подрагивающий глаз выдавал внутренние борения Зигмунда. – Этот человек устроен не так, как мы с Вами. Он слишком… – пару секунд слово не приходило на ум, – честен. – Последнее он выплюнул с омерзением, словно мошку, залетевшую в рот.
– Это проблема, – согласился шериф. – Но каждого можно заставить замолчать.
– Только не его.
– Но если он такой честный, то мы возьмём с него слово никому не рассказывать о работающих холодильниках и прочем. У тебя тут половина внутризамковой челяди обо всём знает, однако молчит.
– Они молчат под страхом смерти, а этому и костлявая ни по чём.
– Так как же его честное слово? – шериф всё ещё пытался найти доводы в защиту бывшего лучшего электрострелка.
– А он нам его просто не даст. Потому что он поклялся защищать простой народ, как свободный рыцарь, и ничто не заставит его нарушить эту клятву, уж поверь мне. Я разговаривал с царём об этом человеке, его ничто не сможет сломить, кроме этого, – он кивнул на секиру, которую палач прислонил к стене.
– Ну, что ж, – тяжело вздохнул шериф, – раз ничего поделать нельзя, то, пожалуй, я займусь приговором.
– Вот, и займитесь, голубчик, – тихо сказал барон, промокая платком невидимые слёзы.
– Так и что натворил наш свободный рыцарь? – спросил представитель закона, разложив перед собой письменные принадлежности и приготовившись составлять приговор.
– Пиши. А ты, – он кивнул палачу, – запоминай. Итак, Арнольд Чернышёв, бывший первый электрострелок царства Неукоснительной Добродетели, мастер над тридцатью семью видами электрооружия, а также мастер над оружием древних, владелец техники рукопашного боя, инструктор по выживанию в экстремальных условиях, свободный рыцарь без герба, обвиняется в покушении на хищение пятидесяти двух слитков золота из хранилища Главного банкира царства Неукоснительной Добродетели, наисветлейшего барона красного щита Зигмунда.
– Ого, –