мужественно берет на себя лидер группы. Остановка. Все прилипают к окошкам и ждут сигнала. Лидер выходит, направляется к уборной, как обычно выкрашенной в голубенький веселый цвет надежды, заглядывает туда, а потом делает узнаваемый сигнал своим соотечественникам. Мимика и жесты красноречивы, эмоциональны и легко дешифруются: «Ужас! Не выходить! Не входить!». А на третьей остановке отважный «первопроходчик», приняв всю полноту ответственности за порученное дело, уже и не будет заглядывать внутрь уборной. Он выйдет из автобуса, сделает два-три шага к заветным дверям, сделает вздох, уловит тошнотворный смрад и подаст друзьям по несчастью уже знакомые сигналы. В конце концов, дело решалось просто, если конечно, удавалось уговорить водителя. Нарушая инструкцию, он останавливал автобус на обочине у леса. Гурьбой вываливалась вся группа, и мальчики шли налево, девочки – направо. Это была моя идея, как понимаете, далеко не оригинальная. Мы здесь к такому были привычны, а они как-то не очень, но вернувшись из леса, аргентинцы, например, ржали как необъезженные мустанги, шутили, как говорится, на грани фола, но все были довольны. Однажды попался или очень вредный, или очень бдительный водитель: ни в какую не хотел останавливаться на дороге. Я его упрашивала, уговаривала, тем более, что одна пожилая сеньора предупредила о своем недуге недержании. Я и водиле сказала об этом, но тот упирался. Тогда эта почтенная дама устроилась у задней двери, и «водичка» побежала по ступенькам. Все тактично отвернулись, а водитель, яростно взревев и почему-то обругав меня, наконец – то остановился.
