– А вот мы сейчас салфеточку! – бодро комментировала она свои действия, застилая острые бабкины коленки рельефным бумажным полотенцем.
– А вот мы сейчас котлеточку! – звонко рубила ложкой серо-бурый общепитовский шницель, зачерпывала остывающее пюре, ловко пичкала бабку.
– А вот мы сейчас компотику!
Бабка без аппетита, но послушно ела и продолжала шуршащим шепотом выкликать своего Гарика. Никита морщился.
– А вот мы сейчас поговорим! – утратив надежду привлечь его внимание сигнальным кашлем, бодро возвестил мужичок, и таки своего добился – раздерганный Говоров пригвоздил его к стулу «фирменным» прокурорским взглядом.
– Ох ты ж, боже ж, – мужичок было сдулся, но тут же накатил – рюмки на столе не пустели, подавальщица за этим приглядывала, – и вновь осмелел. – А вот скажи мне, Никитос, чё ты с хатой делать думаешь?
– Не понял, – буркнул Говоров.
Не понял он, почему это какой-то незнакомый провинциальный ханурик по-свойски называет его, Говорова, Никитосом. Его так только в раннем детстве звали, кстати, именно тут, у деда с бабкой, хотя и тогда он предпочитал мамино ласковое «Никитушка», но местные пацаны с городским не миндальничали и… А, должно быть, это как раз бывший местный пацан!
– Так я ж Васёк, – уловив тень сомнения в говоровских глазах, сказал экс-пацан и зачем-то ему подмигнул. – Помнишь, как мы вместе в лесополке кастрик палили? Ты, я, Лешка-Козява и рыжий Димон, он еще пистонов целую ленту притащил и батины патроны, а мы их в огонь закинули?
– Пистоны помню, – признался Говоров, не уточнив, что воспоминания это неприятные, преимущественно тактильные и сосредоточенные пониже спины.
Дед за ту выходку с пистонами и патронами вдумчиво и с чувством отходил Никиту ремнем.
– Эх, было время золотое! – мечтательно жмурясь, засмеялся Васёк, у которого пресловутые пистоны отпечатались в памяти не так болезненно. – А помнишь, как мы наелись незрелой алычи, а потом решили проверить, все ли газы горят? А козу соседскую безрогую помнишь?
– Честно? – Никита пожал плечами. – Нет.
– Э, э, ты чё? Как это не помнишь? Мы ж кореши с тобой были, такие бравые шкеты и друзья – не разлей вода! – заволновался Васёк. – Я ж тебя, знаешь, как ждал? Вот, думал, приедет Никитос, и мы с ним все порешаем по-братски!
– Слушай, давай не сейчас, а? – тоскливо-досадливо попросил Говоров.
Ему уже было все ясно: наверняка соседка Вера всем растрепала, что бывший шкет Никитос теперь столичный прокурор, и сейчас к нему потянутся со своими просьбами и проблемами все «старые знакомые», какие понаглей…
– Э, ты чё, а когда же? – не отстал прилипчивый Васёк.
Вот теперь Никита вспомнил: он и тогда, в лесополосу, с ними незваным увязался. Рыжий Димон даже хотел ему в ухо дать, чтобы отклеился и не вязался