Жаркие кусочки блаженно проскальзывали внутрь. Просто счастье какое-то. Этот вкус… Челюсти торопливо и с содроганием пытаются перемолоть еду, но горло вытягивает куски из их зубов. Еще вкуса. Кусить картошку, потом сосиску, потом хлеб. Пожевать. Кусить еще… Пожевать. «…что может быть…». Хорошо. Пожевать…
Николай взял еще картошки. Можно было бы есть вечно, но глаза мешали – они то и дело останавливались на часах. Там длинная стрелка опускалась все ниже и ниже, к месту где будет пора выходить. Ну еще немного. Николай взял еще одну картофелину, намазал ее маслом и, уже посапывая от усталости, медленно прожевал.
–
Фу… Мать, спасиба. Хорошо… – Он положил руки на животик. – Хорошо, – протянул еще раз.
–На здоровье – улыбнулась она.
Нужно вставать. Не хочется. Нужно в сортир. Николай тяжело поднялся, и ковыляя от тяжелящей живот картошки пошел в туалет. …
…Раздался знакомый и всегда радостный звук закрываемой двери: звук шумящей воды бывший до этого таким громким вдруг резко приглушился и остался где то позади, как и все хорошее. Ощущение тяжести не покинуло его, сейчас хорошо бы лечь на кровать и получить еще немалую порцию удовольствия от выходного дня, но… «нужно помочь» … всплывает солидный басистый голос. Уже пора выходить.
Не торопясь и стараясь меньше беспокоить очумевший от радости живот, Николай прошел в комнату и начал стягивать штаны и кажущююся еще более родной и мягкой рубашку. Тело против воли присело на кровать и бессильно упало, откинувшись назад. «Вставать… вставать…» Некоторое время Николай безуспешно боролся с собой. Что то гнало вперед, а что то требовало остаться. Было почти невозможно променять такое близкое и манящее удовольствие на нежеланную обязанность работы. Долго и вслух вздохнув, он встал, достал из шкафа рубашку, свитер и брюки и начал без энтузиазма облачать в них свое тело.
Новые джинсы налезали с трудом и Николай втянул живот, чувствуя при этом как картошка пихает его под дых. Джинсы все равно не застегивались… Еще раз. Не получается. Ну что ты будешь делать. Николай покопался руками на нижней полке шкафа. Какой то старый ремешок. А, сойдет… – он махнул рукой, приладил и застегнул ремень и проверяя как сидят на ремне расстегнутые штаны и не видно ли что они расстегнуты из под свитера, вышел в коридор.
–Ну что, сынок, ты сегодня поздно, получается?
–Нет, получается завтра рано… Не знаю… Никогда во вторую не работал.
Николай с трудом нагнулся и cопя натянул ботинки. Надел куртку.
–Ну пока.
–Счастливо, сынок, – ее лицо вспыхнуло вдруг освещенное светом лампочки, глаза на мгновенье остановились на ней, маленькой, серенькой, старой и пошагали навстречу пролеты лесницы.
Сложно. «Спать… Но воздух свежий… Что там за кошка лежала на батарее… Что…» Он вышел из подъезда.
–Николай!
Николай вздрогнул.
–Николай, стой.
«Кто… А… Сосед.»
–Добрый день, – он протянул руку подошедшему