Лида отшатнулась от Чайки, его слова ее напугали. Позади нее был бортик фонтана, и Лида намочила спину. Чайки уже и след простыл, а птицы подняли крик такой жуткий, точно десятки старых автобусов разом заскрежетали ржавыми тормозами. Стаи птиц взмыли вверх, как единый организм. Небо почернело.
– Ай, – завопила Лида, когда одна из птиц камнем полетели прямо на нее. Вокруг началась страшная чехарда: кричали чайки, мамы и папы из соседних кафе. Лида, пытаясь отбиться от пернатых, которые царапались и лезли к самому лицу. Она уперлась коленями в бортик фонтана и закрыла голову руками.
Лида хотела бежать, но совсем ничего не видела. Птицы окружили ее со всех сторон. Точно кто-то посадил Лиду в стеклянную банку и стал сыпать сверху крупу. Сначала Лида увязла по щиколотку, но очень скоро живая птичья волна накрыла ее с головой.
«Какой ужас! – подумала она в сердцах. – Чайка, ты меня подставил!»
– Тише… – отозвался он эхом в ее голове. – Он уже бежит.
Тут кто-то, пробравшись через страшную черно-белую массу, потянул Лиду к себе. В следующую минуту, чаек сдул порыв ветра, такой сильный, что сбил с ног и саму Лиду. Она больно ударилась локтем о борт фонтана. В глазах запрыгали звездочки. Когда она сфокусировала взгляд, увидела перед собой, незнакомого парня в белой маске и с палкой в руке, напоминавшей посох. На конце посоха сиял рубин. Рядом с нежданным спасителем стояли мужчины из кафе, свои синие маски они сняли, держали в руках. Чайка был прав, это оказались самые простые люди.
– Чайка! – позвала испуганно Лида. – Чайка, что мне делать?
Но Чайка пропал.
Глава 5: Кого допрашивают с пристрастием или тайное всегда становится явным
«Уважаемые читатели, аптекари Ятреба приносят свои извинения: на время праздника Белой воды продажа запрещённых порошков приостановлена в связи с рейдами Патестатума. Спасибо за понимание».
Тем временем подошла очередь нашего второго героя – Олафа Григера. Впервые мы видим его, спящим в парадной рубашке прямо на заправленной постели. Воротник разметался в стороны, а грудь мерно вздымается. Ни для кого не секрет, что спящие люди гораздо милее и симпатичнее бодрствующих. И Олаф не исключение. Сейчас он был особенно мил, посапывая так, будто совесть его чиста, а мысли прозрачны, как стеклышко. Но обманываться на его счет не стоит.
В то утро, когда все началось, у Олафа Григера был первый день отпуска, а в Гардарики стояли самые теплые июльские деньки.
Со двора в распахнутое окно долетали обрывочные и визгливые разговоры. Они-то и разбудили Олафа. Жил он в «квартире люкс», представляющей из себя каморку таких размеров, что если сесть за стол, то дотянешься к остальной мебели, не вставая. Тем не менее, чтобы забирать почту, приходилось подниматься. Поэтому он протянул руку, и, не глядя, нащупал на стуле