– Это недоразумение… я их туда не клала… я…
Лицо администратора поскучнело еще сильнее.
– Посмотрим, что вы взяли, – сказал он. – Не делайте круглые глаза, со мной этот номер не пройдет.
Нона медленно извлекла из кармана пять дешевых браслетов, три перстня с поддельными бриллиантами и бусы из искусственного янтаря. Потрясенная, она положила украшения на стол администратора.
– Я не брала их! Кто-то подбросил их в мой карман! Клянусь, я не брала их!
Администратор повернулся к полицейскому:
– Мы будем возбуждать дело. Эти изделия – вещественные доказательства. Вы оформите протокол?
– Не беспокойтесь, мистер Манавиц, – сказал О’Брайен.
Он сгреб украшения и сунул их в свой карман.
– Вам позвонят из отделения, – добавил постовой.
Он опустил тяжелую руку на плечо Ноны:
– Ну, крошка, пошли.
– Мне надо позвонить, – сказала Нона дрожащим голосом.
– Вот доставлю тебя в отделение, тогда звони сколько душе угодно, – отозвался О’Брайен. – Идем, и поживей.
Причина, по которой все операции Линдси увенчивались успехом, заключалась в тщательном сборе необходимой информации, предшествовавшем любым действиям. До предела дотошный, он подробно инструктировал своих подчиненных, что значительно упрощало их задачу.
Все нужные ему сведения он получал через сыскное агентство, штат которого составляли полицейские, уволенные со службы за коррупцию и злоупотребления, но имевшие хорошую подготовку и опытные.
За четыре дня до ареста Ноны Линдси поручил трем детективам агентства досконально изучить образ жизни девушки. Они установили за Ноной слежку и прослушивали ее телефонные разговоры. Линдси узнал о Шермане, о том, что в день своего рождения в половине восьмого Алек будет у Ноны, которая всегда покупает продукты в одном и том же универсаме. Два агента составили досье на Алека Шермана; прочитав его, Линдси задумался.
– Этот Шерман способен доставить нам массу неприятностей, – сказал он Силку. – Газетчики – народ опасный. Он без ума от девчонки и может сорвать наши планы. Надо его нейтрализовать на пару недель.
Силк кивнул:
– У меня есть его фото. Шерман – моя забота.
Вечером в день рождения Шермана черный «буревестник» остановился в сорока ярдах от дома, где жила Нона, на противоположной стороне улицы. Силк и Киган подъехали в четверть восьмого. Они курили, отдыхая в машине.
В семь часов двадцать восемь минут серебристо-серый «понтиак» модели «ле-мэнс-спорт-купе» затормозил возле парадного.
Киган бросил сигарету и тихо произнес:
– Вот он.
Они увидели, как рослый, атлетически сложенный мужчина вышел из машины, хлопнул дверцей и взлетел по ступенькам вверх.
Алек Шерман чувствовал, что этому вечеру суждено стать вехой в его жизни. Распахнув