Глава 8
Галопом по Европам
Я всю ночь просидел в своём кабинете, стискивая в пальцах лампу. Во-первых, сказывалась бессонница после небольшого приступа, посетившего меня вчера вечером, а во-вторых, появление Ольги совершенно не входило в мои планы. Понимаю, что Бодриков, сам потерявший в том году жену от пневмонии, приобрёл бзик на семейных ценностях, и имеет большое желание воссоздать мою семью, но тут особый случай. Не моя она жена. Не моя. Она супруга того прежнего Тернского, погибшего в Петергофской мясорубке, а я ныне совсем другой человек. Причем, и ни Евгений, и ни тот, из другого мира.
Хотелось бросить лампу в стену и бить первую попавшуюся под руку мебель любым из клинков, висящих на стене, и желательно тем, что потяжелее. Хотелось выбить окно и прыгнуть в сад, и там кричать на луну. И отнюдь не потому, что я ее ненавидел. Наоборот, я боялся ей навредить. Ведь после моего перевоплощения я чуть не избил супругу, лишь неимоверным усилием воли сдержав того психопата, что стал частью меня.
И сейчас я проклинал барона с его неуместной инициативой. Прежнего Тернского до сих пор глодали стыд и желание уйти, хорошо упрятанные под внешней холодностью и отчуждённостью. Впрочем, моё альтер эго лишь злорадно посмеивалось над безнадёжным романтиком Евгением. Хотя я уже не мог отличить, кто есть кто.
«Nolite solliciti parva, ut suprae am. Не думая о мелочах, будь выше этого», – всплыло любимое изречение Марка Люция, которым он жил и которое ставил во главу угла во всём.
Наверное, он прав. Я глянул на посветлевшее окно. Уже наступило утро и надо приступать к первому дню с полноценной командой, раскисать нельзя. Пальцы разжали стекло лампы и взяли со стола папку с документами, и я направился к двери, подняв руку и дотронувшись пальцами до висевшего над дверью герба, изображавшего наполовину оскалившегося льва с большой гривой, наполовину рыбу с длинным витым хвостом. Таким был в другом мире геральдический морской лев, и прикосновение к нему являлось одним из моих собственных ритуалов. Хотя я уже сам запутался, кем был больше, Тернским или тем, другим.
Часы показывали половину восьмого утра, и я очень тихо прошёл мимо своей комнаты, куда заселилась Ольга, и воспользовался умывальником. А после спустился в столовую, совмещавшую в себе ещё и роль зала для совещаний. Удобная вещь, знаете ли, завтракать и ставить задачи на день. Когда-то прежний хозяин усадьбы специально распланировал дом так, чтоб танцующие гости могли сразу пройти к столу, и сейчас этот момент очень пригодился.
Сонная повариха Маша поставила передо мной кофе, омлет с беконом и жареные гренки. Последние я особенно любил.
– Принеси еще кофе, – произнес, протирая ладонями лицо, – и отца позови.
Маша ловко убежала, чтоб принести весь кофе разом. Она имела обыкновение приходить перед полдником, а утренний кофе варила одна из горничных, та, что дежурила в ночь. Дело-то нехитрое. Но сегодня день особый.
Маша, скользнув заспанной тенью, поставила ароматно парящую турку, а следом в столовую, смежную с гостевым залом, заглянул