Она подошла к нему сзади, обняла, прижалась к его спине. Господи, ну что за волшебный магнит в нем? Почему все время неодолимо хочется к нему прикоснуться?
Он замер, перестав танцевать, мышцы спины напряглись.
– И что это будет, Мигель? – спросила она и потерлась носом о смуглую шею.
– Паэлья. Уже почти готово. – Отложив в сторону деревянную лопатку, погладил обнимающие его руки, поднес к губам и поцеловал каждую ладонь.
– Ты умеешь готовить?
– Не просто умею, но и люблю! – Марина уже давно поняла, что излишней скромностью ее возлюбленный не страдает. Но легкая самоуверенность даже шла ему, как острая приправа, добавляла пикантности характеру.
– Да ты просто кладезь талантов!
– Еще бы! – весело фыркнул Мигель. – В добавок ко всему, я купил бутылку риохи.
Он повернулся лицом и, светясь от счастья, поцеловал Марину в кончик носа.
– А в честь чего сегодня праздник?
– В честь тебя, керида. Ты еще помнишь, как танцевать бачату? – обнял за талию и плавно повел бедрами. – Раз, два, три, четыре…
Марина включилась в игру и, слившись в единое целое, ритмично переступая ногами и плавно изгибаясь, они стали танцевать. Она чувствовала, как уходит дневная усталость, уступая место предвкушению… Предвкушению романтического ужина с любимым, предвкушению того, что будет после ужина.
– Готова тебе помочь порезать овощи или еще что-нибудь, – сказала Марина, едва мелодия смолкла. – Командуйте, шеф!
С тех пор по выходным они с утра уходили бродить по городу, любуясь шедеврами Гауди, а вечером устраивали грандиозный ужин с вином и танцами. Ели то, что готовил Мигель по старинным каталонским рецептам, пили вино и танцевали, танцевали, танцевали, пока, опьяненные вином, распаленные бачатой, не оказывались в постели и счастливо теряли связь с реальностью.
Боясь поверить в чудо, Марина признавалась себе, что еще никогда не чувствовала себя такой жизненно необходимой, такой безгранично любимой, единственной. Она была как Ева – единственная женщина на земле, сотворенная из ребра для единственного мужчины на свете.
Мигель не дарил ей дорогих подарков, но окружил трепетной и нежной заботой. На душе теплело, когда он приходил из магазина и заявлял радостно: «Я купил твое любимое печенье!» А она не могла вспомнить, когда сказала ему, что любит именно такое печенье. Или он сам догадался? По выходным он специально вставал пораньше, чтобы сварить кофе и принести ей, еще сонной, нежащейся